мою яхту. Объясни ему, как он должен вести себя на допросе: куда смотреть, в каком месте насылать в голос дрожи. Я буду присутствовать на допросе и сделаю все, чтобы он для рыбака стал первым и последним. Я замну это дело, когда получу доказательства.
– Какие? – хмуро спросил Шахин.
– Занятные, – с легкой улыбкой ответил Камиль. – Очень занятные.
– Чтобы замять дело, тебе придется договариваться с городской администрацией. Их веселье тоже было нарушено этой ночью.
– Я знаю, как ублажить их.
– Предложишь повторный вечер на борту яхты?
– И они согласятся, – ответил Хаким, не разделивший мрачного сарказма охранника. – Это ты ничего не заметил. Я видел их глаза – впервые в жизни такие огромные, – говорил Хаким, недоверчиво качая головой и невольно подражая своим сановным гостям. – Они поначалу расценили нападение как запланированное мероприятие, дело едва не дошло до аплодисментов. А когда поняли свою ошибку, они кончили в свои дорогие штаны. Когда еще им придется лицом к лицу столкнуться с пиратами? Это больше, чем романтика. Им впечатлений хватит на многие недели. И мысленно они будут возвращаться на мою яхту. Я не говорю о рекламе, которую мне сделали русские эксперты. Я говорю о людях, которые примут приглашение собраться на вечернику на моей яхте не раздумывая. Может, я преувеличиваю, но теперь они представляют собой некий закрытый клуб джентльменов. Они видели кровь, трупы, это сплотило их. И они снова захотят глотнуть satisfaction, которого долго не могли найти.
Настроение Камиля было превосходным. Он даже выбил пальцами ритм нестареющего хита Rolling Stones «I can’t get no satisfaction». В связи с этим вспомнил строчку из другой песни «роллингов»: «Когда я умру, я ступлю на небеса, потому что израсходовал свое время в аду». Это откровение как ни к кому другому подходило к Камилю Хакиму, для которого жизненный путь и был сущим адом.
– Наверное, ты прав, – после недолгого раздумья ответил Шахин. – А что делать с русскими дайверами?
– Когда узнаешь их местонахождение, не спускай с них глаз. Пока это все.
Коротая время, Камиль взял в руки свежую газету. Он так и не переоделся и не сменил место. Он сидел у края бассейна в шезлонге, одетый в халат и остроносые, вышитые золотом шлепанцы. Его заинтересовала статья человека по имени Биньямин, он писал о классификации международного терроризма – тема, которая с начала сентября не сходила с газетных полос. «Для противостояния международному терроризму необходимо прежде всего дать ему определение, – писал Биньямин, – рассмотреть существующие виды и классификацию».
Чрезвычайная ситуация особого характера – вид террористической акции. Биньямин классифицировал это по типам и видам. К транспортному терроризму он отнес теракты на поездах и железнодорожных вокзалах, на станциях метрополитена и в вагонах; на морских и речных судах и портах; в самолетах и аэропортах… В общем, везде, пришел к выводу Хаким, в любом месте.
Он сложил газету: дальше читать не было смысла. Ступившая на мраморную площадку Камила ретировалась, увидев посеревшее лицо хозяина. Хакима задел за живое вид теракта, названный автором статьи «чрезвычайной ситуацией особого характера». Хаким отнес это определение к себе, примерил на себя и сгорбился под его тяжестью.
Служанка могла бы увидеть больше, если бы рискнула подглядеть за хозяином. Камиль сидел с прямой спиной, его лицо посерело еще больше. Он проклинал людей, которые подвели его под ситуацию особого характера. В своем мщении он был на голову выше любого исламиста или экстремиста. Он поставил перед собой задачу и шел к ней долгие годы. И кульминация назрела только сейчас – когда он стал богатым, попробовал взглянуть на жизнь по-другому; но ужаснулся, подсмотрев: ничего не изменилось, только хуже стало. Он был готов ступить на небеса, израсходовав отпущенное ему время в преисподней, а своих врагов, нежившихся под солнцем, отправить в ад, где им самое подходящее место.
Александр Абрамов пока не мог дать оценку агентурно-боевой единице по нескольким причинам. Причина первая: промежуточный результат еще не был подтвержден. Этот этап мог продлиться и день, и два. Капитан боролся с собой, стараясь не замечать Евгения Блинкова. Он не отозвал группу с задания, во- первых, потому, что время было упущено. Буквально о срыве задания в штаб доложили Юлий Завадский и агент Саккара. «Пропажа старшего офицера флотской разведки – это не ЧП, это черт знает что!» – пыхтел внутри капитана его собственный негодующий голос. Он даже не пытался оправдать Блинкова – таких слов в его словаре попросту не находилось. Еще и потому, что свежеиспеченные диверсанты действовали обдуманно, а не на порыве. Ну ладно, там они сунули его в лодку сразу же, едва успев макнуть перья в чернильницы и черкнуть на контрактах. Акция же с его натуральным похищением была обдумана, а ряд сопутствующих обстоятельств помог им воплотить мечты. «Путевка в жизнь», – едва ли не обессиленно качал головой капитан.
Причина вторая. Теперь Абрамову было необходимо убедиться в состоятельности группы в умственном плане и с точки зрения сравнения двух стратегий – его, бывалого разведчика, и «зеленой поросли». Они нарушили все, что могли. Правда, отношения стали прежними, выравниваться они начали, когда катер инструктора вошел в Порт дайверов. Было семь утра. Андрей уже встречал группу аквалангистов; он стоял на берегу с биноклем на груди и широко зевал.
– Не выспался? – спросил Джеб, здороваясь с инструктором за руку.
– Да, плохо спал. Ваш новый товарищ здорово утомился, – отметил Андрей, вглядываясь в Абрамова.
– Он полон впечатлений от ночных погружений, – ответил Кок. И это была последняя шпилька в адрес капитана. – Запасы воздуха израсходованы до последнего глотка.
– Проверишь снаряжение, зайди ко мне в номер. Рассчитаемся, – подмигнул Джеб. Он подхватил свою сумку и первым пошел к гостинице.
Абрамов не шел, он устало волочил ноги. И желал одного: упасть на кровать и отключиться.
– Так, еще раз ответь, почему ты пренебрег приказом? – возобновил разговор Абрамов.
– Я выполнил приказ, – спокойно повторил Джеб. – Ты же не подгонял план операции под мою тактику.
