Влад принял решение в считаные мгновения. Но не смог бы сделать этого без мощной базы данных, накопленной за несколько лет работы секретным агентом. В ней хранилось много полезного, основанного всего на двух вещах: наблюдении и анализе. Плохо наблюдал и анализировал – получи соответствующий результат, собственно, продукт этих двух вещей.
Влад словно прочел предостережение на двери: «Не входить! Опасно для жизни!» Но с обратной стороны, когда уже перешагнул через порог и закрыл дверь. Позади пропасть, а сделать шаг необходимо. Ступить на мостик, которого не видно. Но он есть. Нужно поверить в это. Причем с открытыми глазами. «Только прыжок с головы льва спасет тебя».
– Если тебя разрезать пополам, то как раз получится пара пятнадцатилетних мальчиков. Двойной подарок.
Черт… Он все так же спокоен. Невозмутим. Но грубости он не любит. Он не переносит оскорблений, это видно по его глазам. Наверное, потому что была в нем слабина, рожденная на стороне: это левые поручения своего патрона. Хоть немного, но он вознесся над землей.
– Интересно, шеф трахнет сначала твою нижнюю часть или верхнюю? Наверное, нижнюю и только нижнюю: дареного коня он в рот не станет. Особенно в день ангела.
Уже лучше. И цвет лица приемлемый, и ширина ноздрей подходящая, и пар, поваливший из них, комфортной температуры.
Владу было бы в сто раз легче, если бы кто-то из охранников подошел к нему. Он бы использовал его как щит и уложил второго. Но такого идиотизма от них не дождешься.
Сколько их? Всего двое, если не считать водителя? Похоже, так. С того места, где стоял Влад, просматривался лишь край заднего сиденья.
Они привыкли действовать синхронно…
Во-первых, это грамотно. Во-вторых – красиво. Со стороны приятно посмотреть, как они одновременно запустили руки под пиджаки.
Это угроза, предупреждение. Это стойка. Стрелять они вряд ли станут. Они сами ждут угрозы. Ожидают ее привычно, поскольку вся их жизнь проходит в мелькающей перед глазами беспрерывной череде провокаций. Каждый человек для них – потенциальный враг.
Влад не стал дожидаться повторного приглашения занять место в машине. Для него пришла пора активных действий.
Его руки сделали такое же синхронное движение. Одна откинула полу пиджака, другая выхватила из-за пояса пистолет.
Ствол «хеклера» выходил за рамку пистолета, и казалось, что из окна для экстракции вылетела последняя гильза. Но пока еще не вылетело ни одной. Патрон, затаившись в патроннике, готовился распроститься с пулей, чтобы уже бездушной гильзой уйти по дуге и шлепнуться на землю.
Есть ли жизнь после смерти? Об этом первым узнал рыжеватый охранник. Губы секретного агента не исказила усмешка, она не успевала за его молниеносными движениями. Однако взгляд отмечал все. Вот та заминка, на которую уповал Тульчинский: охранники, вместо того чтобы сразу освободить карманы от оружия, сделали лишнее движение, породившее еще одно. Фактически, прикасаясь к рукояткам, они разом отдернули руки, словно ожегшись. Потом на мгновение застыли, ничего не соображая. Только что не переглянулись. И только после этого начали играть с начала такта.
Влад спустил курок пистолета на излете, едва рука успела выпрямиться. Он стрелял в грудь, может, не наверняка, но зато гарантированно. Второй выстрел мог отозваться в ушах двойным хлопком, но Влад на мгновение опередил второго охранника. Пуля пошла точно над его вытянутой рукой, как по направляющей, и попала в основание ключицы. Рука с оружием резко опустилась, словно по ней ударили кувалдой.
Быстро сближаясь, агент еще пять раз нажал на спусковой крючок «хеклера». Тремя пулями добил «рыжего», две, стреляя почти в упор, вогнал в грудную клетку его товарища.
Потом разогнал пугающую безжизненность машины, стреляя в водителя через черное стекло «Мерседеса». Патронов он не жалел, горячие гильзы одна за другой уходили по заданной траектории. Одна, вторая, третья… Наконец последняя упала на раскалившийся за день асфальт и покатилась под колеса черного «Мерседеса».
Когда Влад распахнул переднюю дверцу со стороны водителя, в руках у него был уже другой пистолет. Бесшумный российский «вул» неубедительно фыркнул, словно насмехался над немецким «хеклером»…
Выбросив мертвого водителя из машины, агент уселся за руль. Он не стал закрывать дверцу. Она сама мягко шлепнулась уплотнителем, когда Влад рывком тронул джип с места…
Остапенко, неотрывно глядя на эту сцену из квартиры майора-пограничника, не оборачиваясь, спросил оператора:
– Ты снял это?..
Когда он, находясь под впечатлением от короткого поединка агента ГРУ с офицерами ФСО, связался с Артемовым, то не смог толком объяснить, что же произошло. Только сказал, называя полковника на «ты»:
– Тебе нужно самому это увидеть. Мы сняли на камеру. Влад уложил трех генеральских телохранителей… – И только тут вдруг сообразил: Тульчинский за сорок минут до этого сидел в ресторане и хлестал коньяк. «А если бы он был трезвый…»
Паникян посмотрел на полковника уставшими глазами. Может, подумал начальник базы, военного разведчика не утомляют подобные поединки, а он за последние несколько часов выбился из сил. «Ну что еще? – вопрошали его темные, чуть навыкате восточные глаза. – Кого еще отправим на тот свет? Дыхательных аппаратов хватит на весь руководящий состав центра. Да еще один останется. Как раз твой размер».
– Кто сделал заявку на группу Климова? – спросил Артемов. – Если не ошибаюсь, в экстренном порядке.
– Пришла директива из Минобороны, – ответил Паникян.
– Можно ознакомиться? – задал Артемов лишний вопрос. Этот Паникян, удивлялся он, не различает в вопросительных интонациях прямых чумаковских установок. Даже если сотворить перед ним знамение, он все равно спросит: «Что это было?»
Артур Викторович позвонил начальнику штаба, и через пять минут перед Артемовым легла бумага следующего содержания:
Начальнику ВМЦ «Дельта»
капитану 2-го ранга ПАНИКЯНУ А.В.
№ 024/12 от 01.06. 2003 г.
ЗАЙЧЕНКО
А такое чувство, что «замбухгалтера», подумал Артемов, ознакомившись с очередным минобороновским шедевром.
– Где дислоцируется эта часть? – спросил он начальника базы.
– Я тоже это выяснял, – хмыкнул Паникян. – «Верхним» до лампочки, имею я представление об этой части или не имею. Им вынь да положь спецгруппу.
– И что же вы выяснили?
– Это батальон, входящий в 19-ю мотострелковую дивизию. Ничего «особого» или «специального», кроме разведвзвода, там нет.
Артемов вздохнул – по-крестьянски: «Хошь не хошь, а начальника ГРУ, который „страдал“ предрассудками „одного притвора“, снова придется побеспокоить». Однако голосовое общение с Ленцем полковник отмел: во-первых, звонки надо было подсократить – все-таки не с другом болтал; во-вторых, он не хотел выслушивать замечания шефа. Да и про второй «подарок», который преподнес Тульчинский,
