– Не, Земля, распределения ролей не жди.

– Но ты-то надеешься на них, – усмехнулся Алексей. – Сигаретку вот запалил, время тянешь. Потому что надеешься на Клима, что он первым выйдет на капитана, отрезав ему путь. – Бережной демонстративно приставил ладонь к уху. – У тебя в животе урчит или ты так сердишься?

Аденин сощурился и потер свою высокую, как перегородка, переносицу. Из-за нее он порой виделся косоглазым. Сейчас он вспоминал последние инструкции сержанта Климова.

«Не торопитесь. Колчин может делать сбивки – уходить с тропы, но снова возвращаться – уже дальше. В этом случае разбивайтесь и идите по следам».

Не торопитесь…

Ах, как Аденин завидовал Бережному… Не торопитесь – это для него. Не торопиться означало опоздать…

И он придерживался инструкций. Тянул время. «Сигаретку вот запалил…»

Нервы были на пределе. Аденин устал от всего этого дерьма, часто ловил себя на мысли, что уж лучше бы ему по-честному отбарабанить срок – любой, хоть десять лет, хоть пятнадцать. По его разумению, получалось так, что он сбежал из зоны, где ни разу не был. Что может быть хуже такого непонятного чувства, которое буквально выедает внутренности. Опять же по-честному дал себе и товарищам набившее оскомину, но верное определение: «Оборотни в погонах». И Паршина окрестил подобающе: Вервольф.

Неожиданно позавидовал Колчину: по крайней мере, капитан знает, куда бежит; пусть и не ясная, но у него есть цель. У Аденина же цели нет. Последние полтора года его задача – жить настоящим, идти вдоль высоченного забора, из-за которого доносятся веселые голоса, раздается смех, кипит настоящая жизнь, без права заглянуть за него. Живешь как в кошмарном сне и дергаешься, смежая веки:

«Это не сон, это твоя жизнь».

Пустота, отвращение. Зависть. К бегущему капитану.

Глядя в глаза Бережному, Аденин вынул записку Колчина.

– Читай…

Алексей, взяв в руки клочок бумаги, с недоумением смотрел на товарища, на задрожавшие в уголках глаз слезы…

– Юрок, ты чего?

– Читай. Все сам узнаешь.

Дагестан, Пионерский

Проводив вертолеты Каспийского погранотряда взглядом и дождавшись капитана 2-го ранга Паникяна, Артемов вернулся в штаб. Проходя мимо дежурки, увидел в окошке, выходящем в коридор, Юрмина, стоящего вахту. Мичман разговаривал по телефону.

По телефону…

Полковник извинился перед начальником базы и снова потревожил Юрмина своим вторжением. Тот «свернул» разговор, положил трубку и выжидающе округлил глаза.

– Мы поговорили о капитане Колчине. А с Тульчинским ты знаком? – спросил Артемов, напирая. – Ты говорил с ним по телефону? Примерно в половине восьмого? Отвечать «нет» бессмысленно, Сергей. Я жду ответа.

«Черт! – занервничал Юрмин. Что же делать? Бегающие глаза от наблюдательного полковника не спрячешь».

– Давай, Сергей, не тяни, – поторопил его Артемов. – Я тебе помогу. Тульчинский звонил из Каспийска, так?

– Я не знаю, откуда он звонил.

– Я знаю. Он через тебя предупредил экипаж Климова. Так вот, о чем он предупредил, мы знаем оба.

– Да.

– И чтобы ты не колебался, он сказал, что… Ну, Сергей! Мне что, клещами вытаскивать из тебя слова? Он сказал, что работает на ГРУ… – Сейчас Артемов мог дословно пересказать телефонную беседу агента военной разведки и дежурного мичмана. «Порадовался» ли он за Влада, в котором взыграла совесть, замаринованная в коньяке?.. Что-то похожее Михаил Васильевич испытал. Себе же заметил: «Не без этого». Однако на путь исправления стал слишком поздно. «Не мальчик».

«А был ли мальчик?»

Был. С камнем за пазухой. Отравленный сам и отравивший других. Яд поменял качества, но не стал менее убийственным. Он и на мичмана Юрмина подействовал соответствующим образом.

– Можно повторно выйти на связь с экипажем Климова? – спросил Артемов.

Голос мичмана прозвучал твердо:

– Они получили приказ не выходить на связь.

«Они получили, – отметил полковник, – а не „я приказал“. Похоже на уход от ответственности. Издали похоже. Подойдешь поближе, принюхаешься и уловишь запах дружной семейки».

– Радиостанцию выключили, – продолжил Юрмин. – От приказа они не отступят ни на шаг.

– А дальше? – продолжал напирать Артемов. – На что ты – сейчас я не говорю о Тульчинском – надеялся?

– Ничего хорошего я не ждал. И не жду.

– Ну что ж, спасибо за откровенность. А сейчас продемонстрируй мне, как и откуда ты выходил на связь с Климовым. Может, мне повезет.

«Это вряд ли», – заметил Юрмин.

Прикаспийская низина

Аденин бросил под ноги окурок и затоптал его ботинком. Нервно поиграв желваками, спецназовец жестко предупредил Бережного:

– Ты вне игры, Леха. Отойди в сторону и не мешай нам. Пойдешь за мной – я пристрелю тебя. Мне терять нечего.

Туши Свет затянул потуже бандану, поправил «разгрузку» и пошел по тропе. Вдоль своего высоченного серого забора.

Алексей сидел в гудящем облаке комаров, не шелохнувшись. Сказать, что откровения Аденина потрясли его, значит, ничего не сказать. Глядя в спину удаляющемуся товарищу, Земля ощутил в груди острую жалость к нему. Сквозь соленую муть, выжигающую глаза, он видел обреченного больного. После исповеди. В канун последнего причастия. Сделавшего свой выбор.

– Юрок! – крикнул Алексей. – Погоди! Нельзя так, слышишь?

Земля ринулся вдогонку.

Аденин, разворачиваясь и припадая на колено, дал поверх головы Бережного автоматную очередь.

– Назад, Леха! Это последнее предупреждение.

Алексей инстинктивно упал на землю. Так же по инерции сменил позицию перекатом, благо высокая трава позволяла. Взял автомат на изготовку. За расплывчатой мушкой – четкая фигура Аденина. Даже видны его глаза. Под сурово сдвинутыми бровями они казались абсолютно черными. Как дырки.

– Все равно я пойду за тобой.

Туши Свет не маневрировал, ведя огонь, не менял позиции. Расстреляв один магазин, хладнокровно вставил другой. Придавил спусковой крючок. Пули свистели над распластавшимся Бережным, косили камыш и выбивали из него пух. Свинец методично прижимал Алексея к земле; еще немного, и пули начнут шаркать по униформе. А он не может открыть ответного огня. Лишь пару раз дал навскидку короткую очередь.

Дождавшись ответа, Земля вскочил на ноги и сделал короткую перебежку, механически отсчитывая, как учили: «И раз, и два, и три». Все, пора падать. Проворной ящерицей Алексей юркнул в густую поросль. После очередной форсированной очереди вскрикнул и затих… Через неплотно прикрытые веки видел осторожно крадущегося к нему товарища. А палец замер на спусковом крючке.

– Помоги! – громко простонал Алексей. Он надеялся, что с близкого расстояния сумеет стреножить Аденина. Если Туши Свет плевал на капитана, то Земля – вот сейчас – плевал на Аденина. Он не был в его шкуре и не мог понять его настроения и чувств. Ему казалось абсолютно справедливым, если здесь прольется совсем немного крови. Чуть-чуть. Что дальше – Алексей не знал.