Сегодня был обычный день. Офицерская муштра потихоньку заканчивается. Нас уже не гоняют как баранов, и едим мы нормально, не урывками, как раньше (по две-три минуты на все про все). Да и еда другая – уже не для тех, кто любит говно.

Приглядываюсь (почему – сам не знаю) к капитану Колчину. Его нельзя сравнить с кем-то из офицеров «Дельты», просто он другой. Часто бывает задумчивым. Я даже про него стих сочинил: «Передо мною сидит парень и в меланхолию впадает». Маленько не в рифму. Его я сравнил с классным руководителем. Он частенько присутствует и на практических занятиях. Вот и сегодня смотрел, как мы занимались разборкой и сборкой оружия. Вот этого я, хоть убей, не пойму. Нас что, спрашиваю инструктора по огневой подготовке Юрмина, пошлют работать на заводской конвейер? А тот даже не слушает. «Завязали глаза!» – командует. И – индивидуально ко мне: «Бережной, тебя это не касается или ты слепоглухонемой?»

А я о своем, о девичьем: «Мы что, будем учиться на ощупь отличать пистолет от автоматно-гранатометного комплекса?» А сам приказ выполняю: завязываю глаза плотной черной повязкой.

«Да, – отвечает инструктор на мой вопрос. – Да, невинность ты наша интеллектуальная. Ты, как всегда, угадал. По моей команде начнете разборку и сборку сначала „стечкина“, потом – „грозы“. На время. – И снова меня спрашивает: – Сколько у тебя уходит на неполную разборку „калашникова“? Напомни».

«Тринадцать секунд, – напоминаю. – Сборка – двадцать».

«Вспомнил. Ладно, поехали. Кто не уложится в норматив…»

Я застонал, как Сайфер из «Матрицы»:

«Я думаю об одном и том же. Вот как попал сюда, так думаю и думаю: „Ну почему, почему я не принял синюю пилюлю?!“

Инструктор обозвал меня обалдуем. Причем обращался к Колчину: мол, как ты терпишь такого обалдуя? А «психованный меланхолик» в своей манере: дескать, а ты сможешь ответить на вопрос: кто кого не слышит – мы глухонемых или они нас? На этот сложный вопрос Юрмин ответить не смог: у него «ай-кью» ниже ватерлинии. А я повязку поднял и подглядываю: мичман кивнул на «грозу» и сказал, что однажды не выдержит и пристрелит меня. Или взорвет. Или… Тут он сделал недвусмысленный и рискованный жест двумя согнутыми в локтях руками: мол, вгонит мне в задние ворота свою кочерыжку. А я ему говорю: «На себе не показывай – примета плохая».

Я же говорил про его «ай-кью»: он ни фига не врубился! Стоп-кран! В глазах все та же цель: цинично использовать мою невинность в своих корыстных целях. Почесал в своей репе и отдал команду:

«Приготовились… Начали!»

Я споро вынул из пистолета магазин, отведя назад его защелку. Проверил, нет ли патрона в патроннике: установил флажок переводчика-предохранителя в положение «од» (одиночный огонь – если кто не знает), отвел затвор в заднее положение и поставил на затворную задержку. Убедившись, что патрона нет, отпустил затвор.

Работал я быстро (сам себя не похвалишь – никто не похвалит). Заодно прислушивался, на какой стадии сейчас Клим, стоящий рядом. Я по звукам определил, что Серега чуть опережает меня, отделив затвор от рамки. Я нарастил темп: оттянул до отказа вниз спусковую скобу, отвел затвор назад и, приподняв его задний конец, дал возможность продвинуться вперед, потом отделил затвор от рамки и поставил на место спусковую скобу. И…

Вот невезуха! Клим первым снял со ствола возвратную пружину: «Старший сержант Климов разборку закончил!»

«Рядовой Бережной разборку закончил!» – кричать было бесполезно. Неважно, третий ты или второй. Ты – не первый.

Последним – с опозданием в пару секунд – с работой справился Туши Свет, который откликается и на «Суши Весла».

Собственно, мы работали с модификацией «стечкина» с глушителем «АПБ». Знаком я с такой штучкой, по чеченским горам с ней лазил. Глушитель повышает эффективность автоматической стрельбы, поскольку, кроме глушения, работает как своеобразный дульный тормоз и смещает центр тяжести вперед, что уменьшает подскок ствола и увеличивает устойчивость пистолета – по сути, штурмового оружия, одного из лучших для проведения спецопераций (это мое личное мнение), особенно в комплектации с лазерным целе-указателем.

Дошло дело до сборки.

«Время!» – дал отмашку Юрмин.

Сборка проходит в обратном порядке (если кто не знает). И снова первым с работой справился Клим. «Как машина», – отметил я. И снова застонал: «Нет, надо было принять синюю таблетку…» Я уже сто раз разбирал и собирал этот пистолет! Сколько можно, в натуре! Я мясорубку медленнее собираю! А в руках уже гранатометный комплекс!

В этот день я стонал много. Мечтал о вечернем чае. Центр спецподготовки относится к специальным войскам ВМФ, входящим в Силы общего назначения, и, как во всех флотских подразделениях, в центре было четырехразовое питание: завтрак, обед, ужин и вечерний чай. Во время курса на выживание ни о каком чае речь не шла, лишь что-то абстрактное типа раствора медного купороса с подсолнечным маслом.

Думал о том, что буду воображать себя дома, в кругу родных и близких. Думал о реальности в нереальной обстановке, словно меня действительно вытащили из матрицы и показали всю неприглядность реального мира. Я знал, что будет тяжело, но не предполагал… что так долго. Время тянулось и никак не могло лопнуть. Я ждал этого призрачного звука лопнувшего презерватива, чтобы сказать себе:

«Кончил!»

Это короткое слово все объяснило хотя бы мне, бойцу по кличке Земля. Я смог, доказал, я не такой, как все. Может быть, найдутся люди и посильнее, но я лучший среди них.

За эти несколько недель я прожил несколько тяжелых месяцев.

А вообще я не могу четко объяснить, зачем мне это. Наверное, я принадлежу к той породе людей, которым необходимо переломить себя, согнуть в такую дугу, которую трудно себе представить. Короче – назло маме уши отморожу.

Слегка увлекшись, я закончил сборку «грозы» последним. Но найти оправдание для меня – раз плюнуть. Я бы с такой «дурой» в разведку не пошел, говорю. Чтобы прицелиться из нее, мне придется по пояс вылезти из укрытия – это называется «Земля в иллюминаторе видна», – и меня грохнут. Переход с автомата на гранатомет медленный – спусковой крючок один, его еще надо переключить переводчиком. Пока я буду ковыряться…

Смекалистый инструктор хмыкнул: «Я понял: тебя грохнут. Ты прям как ходячая мишень. От армии не пробовал откосить?»

«Не-е, – улыбаюсь. И продолжаю забивать инструкторские уши: – Было дело – помогал другу откосить. Пристал, как репей: „Сломай мне ногу!“ Специально для этого бейсбольную биту купил. Пошли с ним на стройку, тяпнули хорошенько. Я взял биту – и по голени со всей мочи! Смещение получилось дикое. Травматолог два часа орал: „Сумасшедший, сумасшедший случай!“ Друг полтора месяца в больнице