все расскажут. Вот тут я нарисовал тебе, как доехать сможешь.

— Ага, Слон, спасибо!

— Погоди, телефонами обменяемся?

— Давай. Вот тут можно?

— Давай.

Квас написал свой телефон и получил взамен бумажку с телефоном Слона.

— Мой тоже запиши, — подошел сбоку Нестор.

— До метро-то сами дойдете? — спросил Слон. — Как выходите со двора, так прямо через дворы, до красной школы, там по улице направо, до «Русского бистро», там же на углу такой большой зоомагазин, вот за него поворачиваете налево и прямо минут десять — будет метро.

Квас, соскучившийся в больнице по всяким акциям и погромам, стряхнув с себя некоторую лень, деятельно принялся за дело. Он позволил себе только три личных дела — съездил к Слону на завод, поговорил с Инной и побывал в типографии, где забрал свою последнюю зарплату и трудовую книжку. Теперь у него были хоть какие-то деньги. А на заводе было все нормально, но Квас решил подумать до следующей недели. А так Квас с головой окунулся в знакомую, греющую сердце подготовку к очередному мордобитию. Штаб работал без халтуры, личного времени никто не жалел, и в среду, когда они четверо собрались у Роммеля, общий список был составлен. Квас получил список своего подразделения. В подразделении было семь человек — Иван и шестеро его бойцов, точно обещавших быть свободными в то воскресенье. Еще двое были под вопросом — они обещали позвонить, если у них все получится. Квас передал Ивану, чтоб те не беспокоились — народ уже набран. Раз обещали, то все придут, а тех, кто не отвечал за свои слова, бригада уже давно отсеяла. Чуть позже заявился Слон. Он сказал, что завербовал четверых, которых охарактеризовал как «дельных ребят». В четверг и пятницу Квас с Иваном, попивая пиво, обстоятельно покрутились по району, потолкались на барахолке, составили свой план местности, дополнив роммелевский некоторыми ориентирами, специально для своих. Они постояли у каждой остановки, отмеченной Роммелем, последили за тем, как часто ходят автобусы и троллейбусы, описали каждую остановку, например, можно ли там невдалеке поджидать своего автобуса так, чтобы быть незаметным с проезжей части. Достаточно близко от толкучки, во дворе, они обнаружили чудную, только что вычищенную помойку. Ее только-только вывезли, но вонища на весь двор говорила о том, что помойку убирают редко, и через две недели она заполнится достаточно, чтобы их невинный тайничок, замаскированный под что- нибудь убогое, пролежал там денек, не вызывая никаких подозрений. Потом, найдя тихую лавочку в кустах у ветхой хоккейной коробки, Квас с Иваном размножили от руки план, чтобы у каждого бойца был свой экземпляр. И тогда, уже все обсудив и наметив в общих чертах, Квас дал команду Ивану на субботу объявлять сбор всего подразделения для общей рекогносцировки.

С утра Квас с Серегой потолкались на Горбушке, попили пивка на «железке», Серега остался там, а Квас отчалил в сторону Царицына. Они с Иваном забили стрелу на полчаса раньше общего сбора. Просто неплохо бы привести все задумки в порядок, перед тем как дрессировать бойцов. Свое подразделение отцы-командиры узнали еще издалека, а ведь тем было сказано явиться в том, в чем они предполагают поехать на акцию. Все равно, их вид даже в штатском был настолько миролюбивым, что Иван одним беглым случайно брошеным взглядом срисовал их из толпы и толкнул локтем Кваса.

— У-у! Какой отстой! — сплюнул Квас. — Да вот они, можешь не показывать. Еще хуже, блядь. Не, ну ты посмотри, а? Еще в ногу шагают! Не, так дело не пойдет! Надо будет еще разделяться. Вчетвером когда — еще покатит, но в восьмером — это полный пиздец. Знаешь, да, даже в любой бригаде есть какие-то кучки, ты своих лучше знаешь, сам разделишь их по трое…

Подходившая ватага еще и картинно отсалютовала правыми руками. Двое командиров, скептически покачивая головами, наблюдали за произведенным на публику эффектом. Но сказать ничего не сказали — молодежь резвится, сами такими были, и Иван так и вообще — еще совсем-совсем недавно.

— Здорово, здорово! — приветствовал их Квас. Двоих он помнил, они были, когда бригада расправлялась с негром и его беременной подругой. — Пошли на улицу.

Метро, рынок почти рядом, павильоны и ларьки перед ним, тут же железнодорожная станция — всюду, как муравьи, сновали люди. Компания резко отвалила в сторону и нашла довольно тихий тенистый дворик. Там Квас, покурив для начала, начал.

— Ну, вам вообще говорили, чего будет? Нет? Правильно, не фиг по телефону трепать. — Квас подумал, как бы продолжить. — Короче, косых мочим. Так… Сейчас мы с Иваном вас собрали, чтобы осмотреться на месте. Вот, возьмите, — Квас раздал копии с плана местности и объяснил, что там что значит.

— Посмотрел я на вас в метро, короче, смотритесь слишком зло. Так не пойдет. Будем делиться еще на две команды. М-м-м… Ладно, пошли, все на месте увидим…

В дороге Квас с Иваном договорились, что доставку инструмента к приглянувшейся помойке они возьмут на себя.

В понедельник Квас с утра встал временно безработным, а к обеду уже был почти кандидатом в рабочий класс. Слон сдержал свое слово, и завод распахнул свои широкие зеленые ворота перед стоящей у проходной фигуркой в черной джинсе и слегка подобросшей головой, отбрасывающей угловатую тень на солнечный асфальт. Понедельник и вторник Квас потратил на дела бумажные — бегал по врачам в заводской поликлинике. В среду второй этап — знакомство с работой, инструктаж по технике безопасности (не стой, типа, под стрелой!), долго ему объясняли, как не учинить пожар в цеху (курить только в специально отведенных местах!) и что делать, если все-таки оный случится (звонить по местному телефону в пожарную охрану). В четверг все было, наконец, закончено — Квас получил временный пропуск на два месяца. С понедельника Квас — рабочий. Но до понедельника еще надо было дожить — надвигались весьма насыщенные выходные.

Субботний марш в поддержку Сербии в ее праведной борьбе начался ровно в два часа, в самую жару. Организатором марша был «Российский Национал-Социалистический Союз». Бригада Роммеля, которую пригласил Слон, объединившись в пути с командой Ивана (который теперь уже был не Иван, а Ржевский, а всем его бойцам было категорически запрещено даже заикаться о готовящемся мордобитии), подобрав в метро еще нескольких знакомых и малознакомых бритых, прибыла на место, на «Краснопресненскую». Кваса и Ивана не было — они были в Царицыно, прятали инструмент, и их ждали в метро. Скоро друзья появились, одетые очень мирно, и все повалили на улицу. Они вышли из метро и огляделись. Была жаркая солнечная погода, но красил ее освежающий ветерок, часто налетавший на толпу человек в четыреста. Гомон толпы, шум множества машин, дружное хлопанье флагов на ветру, хрипы из двух матюгальников, с которыми возились несколько активистов из РНСС, — это было то, что нужно.

Компания разом окунулась в толпу. В ней шныряли продавцы соответствующих газет, выделялись одеждой и видом воинственной сплоченности группы бритоголовых, болтались несколько дядек с телевидения, выискивая жертв для интервью. Компания расположилась чуть в стороне, кто-то отвалил искать знакомых, кто-то пошел за пивом, а Квас с Серегой и с Аяксом отправились болтаться в толпе, смотреть газеты, вступать в дискуссии, короче, ловить впечатления. Изрядно потолкавшись в толпе, они вдруг увидели, как дяди с телевидения тормознули двоих явно еще совсем зеленых скинчиков и сунули одному из них под нос микрофон, нацелились камерой и начали допрашивать. Их тут же окружили, скинчик оглядывался, ища поддержки — конечно, заробел перед камерой. Второй тоже приумолк. Путного сказать