– Зачем вы мне это рассказываете в сотый раз? Я на память не жалуюсь.
–
Он ничего не добавил к сказанному, только в упор смотрел на своего агента, пока тот не опустил глаза. «Полная покорность», – усмехнулся Новелла.
Эта встреча состоялась в офисе американской компании по продаже автомобильных шин «GR». Склад продукции находился где-то за Кольцевой, а в самом офисе не было даже образцов. О товаре можно было судить строго по рекламным проспектам и пышногрудой длинноногой секретарше. На Сонни и Виктора немногочисленный персонал конторы внимания не обращал.
Они устроились друг против друга за низким и длинным столом, в комнате, напоминающей спортзал в миниатюре. Когда Сонни впервые перешагнул порог этого помещения, соседствующего с приемной, его передернуло: будто на глаза упали очки с вогнутыми линзами. Именно здесь вполне могла храниться продукция «Джи-Ар» – в два ряда и без опаски раскатиться по складу. В другой интерпретации – помещение походило на тир. Несмотря на несоразмерность комнаты, где даже здоровый человек ощущал аритмию, а вальс примерял размер марша, тут нашли себе место стол и несколько стульев. Свет падал с двух сторон; светильники были установлены на стены, что при низком потолке виделось оптимальным решением.
Сонни, разговаривая, брал в руки то один, то другой красочный журнал, быстро пролистывал страницы. К концу беседы на его стороне выросла целая кипа. Он заметил это (или намеренно собирал) и демонстративно подровнял руками, при этом бросив взгляд в проем открытой двери. Со своего места ему открывался вид на рабочее место секретарши и также на приоткрытую дверь шефа московского отделения «Джи-Ар» по имени Джек Андерсон. «Вопросы?» – стандартно поинтересовался Сонни. Обычно тот, кто обращается с таким предложением, на вопросы отвечать не собирается. Наоборот, это упор на добросовестность, что в работе не упущена ни одна мелочь. Это некое самодовольство с самоутверждением: «Вопросы?»
Скобликов встал. Новелла усадил его жестом руки. Скруглил углы окончания беседы вопросом о том, как перенес полет Скобликов. Тот пожал плечами: «Нормально». Глаза говорили: «Вместе же летели, сам все видел». Но все же ему пришлось поделиться своими ощущениями от полета.
– Завтра встречаешься с Гартманом, – сказал Новелла, опуская имя своего московского агента. – Помнишь, кто это?
– Да. Он – слизняк.
Сонни с минуту молчал. Он чуть слышно бросил под нос: «А здесь, в Москве, ты совсем другой». В Викторе просыпалась дерзость. Не опасно ли это?
Он вынул из кармана два набора ключей и универсальную отмычку, которой можно было открыть большинство английских замков; из доклада Роберта Гартмана следовало, что замок в квартире Михаила Наймушина именно такого типа. В одном из наборов ключей Виктор без труда узнал «классические вазовские».
– «Нива», в отличном рабочем состоянии, – тоном продавца подержанных машин начал перечислять Сонни, – уверенно ведет себя на трассе и более чем уверенно – на бездорожье. «Лендровер»...
Скобликов взял со стола ключи от «Нивы», чем избавил Новеллу от необходимости перечислять достоинства семейного полноприводного автомобиля – более чем приличного, но в равной степени и «заметного».
Сонни одобрил выбор своего агента и положил ключи от «Лендровера» себе обратно в карман.
С Робертом Гартманом Виктор встретился в двух с половиной километрах от Московской кольцевой, на Волоколамском шоссе, пересекающем Красногорск и являющемся основной автомагистралью этого подмосковного города, предварительно созвонившись с ним и еще раз уточнив место встречи. Гартман не походил на мачо, как обрисовал его Сонни Новелла, однако мексиканские черты в нем просматривались. Говорил он с заметным акцентом.
– С таким автомобилем с собой нужно возить биотуалет, – сделал он комплимент «Ниве».
Он надеялся, что этот русский откроет дверцу и разрешит ему сесть в машину – познакомиться, пообщаться минуту-другую, войти в контакт. Скобликов через опущенное стекло отдал ему четкие распоряжения:
– Прыгай в свою «помойку». Поезжай впереди. Я за тобой. Сначала покажешь мне помещение для заложницы.
– А потом?
– Потом вычистишь мой биотуалет. Поехали.
Виктор был уверен, что американец, направляясь к своей машине, кроет его матом. Так и было. Роберт бросил под нос: «Русская свинья!» Сплюнул на обочину, прежде чем сесть за руль своего «Форда». Он не сразу тронулся с места. Сначала прикурил сигарету, не снимая перчаток из тонкой кожи.
Дом на окраине Красногорска, раскинувшегося на реке Москве и ее притоке – Баньке, примерно в двух километрах от МКАД и двадцати двух от центра Москвы, словно был создан для содержания заложников. Бревенчатый, обложенный силикатным кирпичом и облагороженный облицовочным, он имел стены полуметровой толщины. С одной стороны соседи – цыгане, с другой – никто не жил. Ставни закрыты, на крыльце и бетонных дорожках толстый слой пыли. Дорога начиналась сразу за забором. Грузовой, легковой автотранспорт тек по ней непрерывным потоком днем и ночью. Неприступные стены самого дома и не прерывающийся круглые сутки шум с улицы – вот два главных условия, на которые Роберт Гартман, выполняя задание Новеллы, обратил внимание в первую очередь. О чем он и сообщил Виктору, передавая ему ключи от дома.
– Этот дом арендован под склад. Через подставное лицо я заплатил хозяину дома за полгода вперед, – сообщил он то, что Виктору было известно. Пауза. – Я хочу задать тебе вопрос: как метко ты стреляешь?
– Спросишь об этом, когда приедем на объект, где я и буду стрелять.
– Черт! – Рот Гартмана был полон жвачки. Он жевал так остервенело, заметил Скобликов, словно дезинфицировал полость рта после длительного минета.
– Здесь есть подпол?
– Что такое подпол?
– Подвал, погреб, куда ссыпают картошку.
– Картошку?
– Перестань переспрашивать, придурок.
– Знаешь, мне может это не понравиться. Почему я должен терпеть оскорбления?
– Потому что. Отвечай на вопрос, – усмехнулся Скобликов.
Роберт взял себя в руки.
– Да, есть. Здесь есть подпол, куда ссыпают картошку. Один вход в подпол мы прошли – это дверь в прихожей.
– Я заметил ее. Где второй вход?
По-прежнему не снимая перчаток, Гартман сдвинул в сторону половик, под которым обнажилась крышка люка. Кольца на нем не было, но широкие трещины позволили американцу пальцами зацепиться за край люка; приподняв, он сдвинул его в сторону. Когда же Гартман поднял глаза, они говорили прямым текстом: «Вообще-то эту грязную работу должен делать ты». Скобликов предпочел ответить вслух:
– Ты не для моей, ты для своей невесты стараешься.
Виктор спустился по металлической лестнице в подпол, который на поверку оказался подвалом, проходившим под всем домом. «Зиндан со всеми удобствами», – подумалось Виктору, когда он, услышав сверху подсказку Роберта («Выключатель справа от двери»), включил свет.
Роберт для своей невесты постарался на славу. Он создал здесь для нее спартанские условия. Но что тогда значили его мысли о грязной работе? Ведь грязнее той, что он проделал, трудно было представить.
Дальний угол подвала представлял собой склад утиля: разобранные панцирные кровати, части мебели, книжные полки, двери, кашпо и прочее. Скобликов не ошибся, когда предположил, что весь этот хлам еще несколько дней назад был разбросан по подвалу. Роберт с тщательностью маньяка ликвидировал этот хаос. Он собрал одну кровать, которая в центре подвала, освещенного одной-единственной лампой с потолка,
