Рябов сосредоточился на прослушивании, обращая внимание Кожевникова на имена, произнесенные человеком из машины.

– Да, Михаил Анатольевич, мы составили список из нескольких фамилий. Того, кто… кого я упустил, зовут Андрей. Во всяком случае, к нему трижды так обращались: один раз некто Лобанов – это мы вычислили, анализируя данные, и дважды Куликов. Много фраз в разговорах, которые, так или иначе, остаются туманными.

– То есть?

– То есть нельзя сколько-нибудь точно определить число наблюдателей.

– Но хоть приблизительно вы определили?

– У нас получается разброс – от шести до десяти человек.

– Фамилии пустили в работу?

– В общем, да. Только результат будет к Новому году.

Рябов сделал вид, что не понял. Кожевников тут же подыграл ему, объяснив:

– Представляете, сколько в Москве Куликовых и Лобановых? А в области?

– Н-да… Но все же не стоит опускать крылья. Бывало, что только по одному имени находили нужного человека.

– Время, Михаил Анатольевич.

– Пусть МВД занимается этим вопросом. Дайте им возрастную установку: от 20 до 35 лет.

– Мартышкин труд.

– Пускай трудятся, это их любимое занятие. Кстати, ты хорошо контактируешь с ними?

– Да, нормально.

Рюмки все еще стояли на столе. Подполковник снова достал коньяк. Выпили. Затем отчетливо, с малыми паузами, Рябов произнес:

– Ты, Геннадий, извини, конечно, что я сорвался тут на тебя… Мы работаем с тобой недавно, характеров друг друга не изучили, да еще дело попалось такое… В общем, извини.

– Все нормально, Михаил Анатольевич. Если вы думаете, что я обиделся, то вы ошибаетесь. Я же все понимаю.

– Вот и отлично. Теперь то, о чем мне передали, а я не успел тебя расспросить. Только в темпе блица. Что по машине, из которой велась съемка?

– Угнана 16 мая этого года.

– А иномарка? «Фольксваген», кажется.

– То же самое. Угнан 27 февраля.

– Видеокамера?

– Данных пока нет. Пытаемся выяснить, каким магазином была продана. Правда, если идти этим направлением, результаты по времени будут соответствующими.

– Не ты же будешь ходить по магазинам?

– Нет, конечно.

– Тогда успокойся. Тем более что это не единственный путь. Что насчет винтовки?

– Вообще-то это карабин. На нем отпечатки пальцев только одного человека. Снайпера.

– Которого расстреляли по пути в нашу контору.

– Да. Сам карабин американского производства, «уивер найтхок», очень удобный, с выдвижным плечевым упором и передней рукояткой. Когда его извлекли из тайника в спинке кресла, он был готов к работе: заряжен, переведен в режим огня, с оптическим прицелом. Попал карабин в Россию, конечно же, нелегальным путем. Никаких данных по нему нет.

– Ты хорошо разбираешься в оружии.

– Будем говорить так: я люблю оружие.

– Ладно… Меня интересует такой вопрос: те люди, которых послал… назовем его Андреем… так вот, те, кого послал Андрей, сумели проследить за незнакомцем в темных очках и кепке?

Кожевников пожал плечами.

Рябов продолжил:

– Точно такой же вопрос у меня относительно Ольги Никишиной. Жаль, что Андрей снялся с места так рано, иначе бы мы увидели, кто приходил к ней. У нас был бы реальный человек, с описанием внешности. Очень жаль… А что показала баллистическая экспертиза? Нет ли в розыске автоматов, которыми была расстреляна машина?

– Нет. Автоматы, судя по всему, чистые.

– Ну что ж, я вижу, что на нас быстро работают в лабораториях. Хотя по идее иначе быть не должно. Отдай обе кассеты специалистам, пусть посмотрят.

– Хорошо, Михаил Анатольевич. А как насчет фотографии убитого? Будем показывать по ТВ?