Это церковь. Кто-то вырезал прямо в скале четыре ряда простых скамеек с проходом посередине. Все они обращены в сторону высокого камня со срезанной верхушкой — кафедры, с которой мог бы обращаться к людям проповедник, стоя на фоне сияющей белой стены из воды. Снаружи ее подсвечивает утреннее сонце, такшто она похожа на звездную простыню, отбрасывающую солнечные зайчики на все блестящие от влаги поверхности. В глубине пещеры на стене изображено кольцо, вокруг которого вращаются два кольца поменьше: Новый свет и его луны, новый дом переселенцев, обитель надежды и Божьей благодати. Планета и спутники нарисованы белой водостойкой краской и прямо светятся, ей-богу.

Церковь за водопадом.

— Какая красивая… — говорит Виола.

— И заброшенная, — добавляю я. Когда первое удивление проходит, я замечаю, что некоторые скамейки разбиты, а стены чем-то исписаны. Некоторые надписи вырезаны в скале, другие сделаны той же водостойкой краской. По большей части это всякая непонятная чушь: «П.М. + М.А.», «Уиллз + Чиллз — любовь», «Оставь надежду всяк…» и т. д. и т. п.

— Подростки, — говорит Виола. — У них тут тайник.

— Что, у детей так принято?

— На корабле у нас тоже было что-то вроде тайника. В заброшенной вентиляционной шахте, — поясняет Виола, оглядываясь по сторонам. — Только разукрасили ее похлеще.

Мы бродим по церкви с разинутыми ртами и смотрим. Водопад образует крышу в добрых десяти метрах над нами, а уступ шириной все пять.

— Наверное, пещера была тут с самого начала, — говорю я. — Люди ее нашли и решили, что это чудо.

Виола поеживается и обхватывает себя руками:

— Ну да, а потом быстро поняли, что для церкви это чудо не годится.

— Слишком мокро, — киваю я. — И холодно.

— Готова поспорить, ее обнаружили и преобразили в первый же год, — говорит Виола, разглядывая изображение Нового света. — Сразу после прилета. Все были полны надежд и радовались чудесам нового мира. — Она опять смотрит по сторонам. — Увы, идиллия быстро рухнула, вмешалась реальность…

Я тоже медленно кручусь на месте и прямо слышу мысли тех первых переселенцев. Яркие солнечные пятна на стенах, грохот и тишина одновременно… Да тут и кафедра со скамейками не нужны: все равно кажется, что вошел в церковь. Что это место священно само по себе, без людей.

Тут я понимаю, что за кафедрой ничего нет, дальше начинается пропасть.

Так вот где нам придется ждать.

Вот где мы должны обрести надежду.

В подводной церкви.

— Тодд Хьюитт… — летит по туннелю едва слышный зов.

Виола содрогается:

— Что нам теперь делать?

— Ждать наступления темноты, — говорю я. — Ночью вылезем отсюда и пойдем в город. Будем надеяться, Аарон нас не заметит.

Я сажусь на каменную скамью. Виола опускается рядом, снимает с плеча сумку и кладет на пол:

— А если он найдет тропинку?

— Надеюсь, не найдет.

— И все-таки?

Я вытаскиваю из-за спины нож.

Нож.

Мы оба смотрим, как белая вода отражается в стальном клинке, а капельки влаги уже собираются на лезвии, и оно горит, как факел.

Нож.

Мы молча смотрим, как он сверкает посреди церкви.

— Тодд Хьюитт!

Виола поднимает взгляд и закрывает лицо ладонями, но мне все равно видно, что она стиснула зубы.

— Да что ему надо?! — вдруг взрывается она. — Если армия гонится за тобой, зачем Аарону я? Почему он стрелял в меня? Не понимаю…

— Сумасшедшим не нужны объяснения.

Но мой Шум помнит, как Аарон пытался принести Виолу в жертву.

Знамение — так он ее называл.

Божий дар.

Не знаю, услышала Виола мои мысли или сама все вспомнила, но она говорит:

— Вряд ли я жертва.

— Чего?

Она поворачивается ко мне. Лицо у нее озадаченное.

— Жертва не я. Большую часть времени он накачивал меня снотворным, но когда я просыпалась, то видела в его Шуме ужасно странные вещи.

— Он безумец, — напоминаю я Виоле. — Безумней всех остальных.

Больше она ничего не говорит, только смотрит на грохочущую воду.

И берет меня за руку:

— ТОДД ХЬЮИТТ!

Ее рука дергается, и сердце чуть не выскакивает у меня из груди.

— Он приближается! — вскрикивает Виола.

— Он нас не найдет.

— Найдет!

— Тогда мы с ним разделаемся.

Оба смотрим на нож.

— ТОДД ХЬЮИТТ!!!

— Он нашел туннель, — выдавливает Виола, хватая и стискивая мою руку.

— Пока нет.

— А ведь мы почти добрались… — Ее голос начинает немножко дрожать. — Почти добрались!

— Еще доберемся, вот увидишь.

— ТОДД ХЬЮИТТ! — Зов точно стал громче.

Аарон нашел туннель.

Я стискиваю рукоять ножа и смотрю на Виолу. Ее взгляд уперся в туннель, и в нем столько страха, что мне больно смотреть.

Стискиваю нож еще крепче.

Если он хоть пальцем ее тронет…

Тут мой Шум возвращается к началу наших странствий. Я вспоминаю, как Виола упорно молчала, а потом всетаки назвала свое имя, как она разговаривала с Хильди и Тэмом, как изображала акцент Уилфа, как ее похитил Аарон, как я проснулся в доме доктора Сноу и увидел ее рядом, как она пообещала Бену помогать мне, как говорила голосом моей мамы и ненадолго изменила для меня весь мир.

Вопщем, я вспоминаю все, что мы пережили.

Как она кричала, когда мы бросили Манчи.

И твердила, что, кроме меня, у нее никого больше нет.

И как я понял, что могу читать ее мысли.

И как испугался, что Аарон ее подстрелил.

Как я чуть не умер от боли и страха.