— Праздник у них, что ли?

— Нет, — произносит Виола так, словно самое интересное впереди. — Не праздник. — Она достает хлеб, какие-то диковинные оранжевые фрукты и сладкий напиток красного цвета со вкусом ягод.

Я набрасываюсь на еду.

— Говори уже!

— Доктор Сноу очень славный, — сообщает Виола, как бутто я должен уяснить это первым делом. — Он хороший, добрый и много работал, чтобы тебя спасти. Это правда, Тодд.

— Понял. Дальше что?

— Музыка играет днем и ночью, — говорит Виола, глядя, как я ем. — Здесь, в доме, ее почти не слышно, но в центре деревни она грохочет так, что собственных мыслей не разберешь.

Я прекращаю жевать:

— Как в пабе.

— В каком еще пабе?

— Ну в нашем пабе, в Прент… — Я вовремя спохватываюсь. — Откуда мы родом?

— Из Фарбранча.

Я вздыхаю:

— Хорошо, постараюсь не думать об этом. — Откусываю оранжевый фрукт. — Чтобы заглушить Шум, в пабе моего города постоянно крутили музыку.

Виола кивает:

— Я спросила доктора Сноу, зачем они это делают, и он ответил так: «Чтобы мысли мужчин оставались при них».

Я пожимаю плечами:

— Грохот жуткий, но ведь помогает, согласись. Чем не способ борьбы с Шумом?

— Мысли мужчин, Тодд, — говорит Виола. — Мужчин. И старейшины, которые придут за твоим советом, тоже все мужчины.

Меня посещает жуткая мысль.

— Неужели и здесь все женщины умерли?

— Да нет, женщины тут есть, — отвечает Виола, вертя в руках столовый нож. — Они готовят, убирают, рожают детей — и все живут в одном большом общежитии за городом, чтобы не мешать мужчинам.

Я кладу вилку с мясом обратно в тарелку:

— Слушай, я что-то в этом роде видел выше по реке, когда искал тебя. Мужчины спали в одном здании, а женщины — в другом.

— Тодд, — говорит Виола, глядя мне в глаза, — они не желают меня слушать. Ни слова всерьез не воспринимают. На армию им плевать. Как сговорились: называют меня девонькой и чуть по головке не гладят, черт возьми! — Она скрещивает руки на груди. — А с тобой они согласились поговорить только потому, что заметили на дороге караваны беженцев.

— Уилф, — говорю я.

Она удивленно и внимательно изучает мой Шум.

— Вот как… Нет, его я не видела.

— Погоди минутку. — Я запиваю мясо сладким напитком. У меня такое чувство, бутто я триста лет ничего не пил. — Как мы умудрились настолько обогнать армию? Если я здесь пять дней, почему они до сих пор нас не настигли?

— Мы плыли в лодке полтора дня, — говорит Виола, скребя ногтем по столу.

— Полтора дня!.. — задумчиво повторяю я. — Наверное, много миль проплыли.

— Очень много, — кивает Виола. — Я нарочно не останавливала лодку, мы плыли и плыли… Я боялась останавливаться в тех местах. Ты не поверишь, что там было… — Она качает головой.

Я вспоминаю предупреждения Джейн.

— Голые люди? Стеклянные дома?

Виола отвечает изумленным взглядом.

Нет. — Она кривит губы. — Просто жуткая нищета. Ужасная. Иногда мне казалось, что эти люди сожрали бы нас, если бы могли. Словом, я плыла и плыла, тебе становилось все хуже и хуже, а на второе утро и увидела на берегу реки доктора Сноу и Джейкоба: они вышли порыбачить. Из их Шума я поняла, что он врач. Знаешь, как бы странно местные жители ни относились к женщинам, здесь хотя бы чисто.

Я оглядываю идеально чистую кухню:

— Нам нельзя оставаться.

— Верно. — Виола кладет подбородок на руки и с чувством говорит: — Я так боялась за тебя! И еще я боялась, что вот-вот нагрянет армия, а меня никто не хочет слушать! — Она бьет кулаком по столу. — И мне было так плохо из-за… — Ее лицо искажает гримаса боли, и она отворачивается.

— Из-за Манчи, — договариваю я, впервые произнося его имя с тех пор…

— Прости меня, Тодд! — В глазах Виолы стоят слезы.

— Ты не виновата. — Я быстро встаю, отодвигая стул.

— Он бы убил тебя, — продолжает она. — А потом убил бы и Манчи — просто так.

— Давай не будем об этом, очень прошу, — говорю я, выходя из кухни и направляясь обратно в спальню. Виола идет за мной. — Ладно, я поговорю со старейшинами. — Я поднимаю с пола Виолину сумку и набиваю ее выстиранной одеждой. — А потом пойдем дальше. Не знаешь, далеко мы от Хейвена?

Виола улыбается:

— Идти всего два дня!

Я удивленно выпрямляюсь:

— Мы что, столько проплыли?

— Вот именно!

Я присвистываю. Два дня! Осталось каких-то два дня, и мы увидим Хейвен, что бы нас там ни ждало.

— Тодд…

— Да? — Я вешаю на плечо ее сумку.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что не сдался и пришел за мной.

Все вокруг замирает.

— Ерунда, — отвечаю я, краснея и отворачиваясь. Больше Виола ничего не говорит. — Ты как сама? — спрашиваю, по-прежнему не глядя на нее. — Очень испугалась?

— Да я-то… — начинает Виола, но тут хлопает входная дверь, и по коридору плывет мелодичное папа папа папа. Джейкоб не решается войти и виснет на дверном косяке.

— Папа велел тебя привести, — говорит он.

— Да ты что? — Я поднимаю брови. — Выходит, это я должен к ним прийти?

Джейкоб кивает с очень серьезным видом.

— Ну что ж, давай их навестим. — Я перевешиваю сумку и смотрю на Виолу. — А потом в путь.

— Точно, — кивает Виола, и ее тон меня очень радует. Мы уже выходим в коридор, когда нас останавливает Джейкоб.

— Только ты, — говорит он, глядя на меня.

— Не понял?

Виола опять сердито скрещивает руки.

— Он имеет в виду, что со старейшинами ты будешь разговаривать один.

Мальчик кивает — опять до ужаса серьезно. Я перевожу взгляд с него на Виолу и обратно.

— Вот что, — говорю я, садясь на корточки. — Ступай к своему папе и скажи, что мы с Виолой сейчас подойдем. Лады?