в ежовые рукавицы, чтобы он не вырос таким, как этот, сегодняшний.

– Какие ещё там «ежовые рукавицы»? – возмутилась Антея. – Я вам не позволю его обижать.

– Его надо воспитывать лаской, – заметила Джейн.

– Дело в том, – рассудительно проговорил Роберт, – что он сегодня сделался взрослым так внезапно. Когда он будет расти постепенно, то у него будет достаточно времени, чтобы сделаться хорошим. А если что не так – у нас будет прекрасная возможность его исправить.

– Нечего там исправлять, – отрезала Антея, до чьего слуха из соседней комнаты донеслось: «А я любю Панти… Я хотю к Панти на лючки…»

Возможно, день сложился бы более удачно, не влепись Сирил в «Последнего из могикан». Он даже за завтраком продолжал читать, не отрываясь, и, налив себе третью чашку чая, мечтательно произнёс:

– Хотелось бы мне, чтобы и в Англии встречались краснокожие индейцы. Не очень большие, а такие, с которыми мы могли бы сражаться.

Никто особенно не поддержал его в этом желании, да и значения его словам тоже никто не придал. Но когда они отправились в песчаный карьер, чтобы наконец высказать разумное желание – попросить сто фунтов монетами по два шиллинга и чтобы на каждой монете была голова королевы Виктории – во избежание ошибок и кривотолков, – оказалось, что – увы! – они снова попали впросак!

Саммиэд был зол и к тому же казался сонным.

– Отстаньте же от меня, наконец, – сказал он. – Я уже выполнил сегодняшнее ваше желание.

– Но мы ничего не успели пожелать, – удивился Сирил. – Мы ведь только что пришли.

– Да? – продолжал сердиться Саммиэд. – А ты забыл, ты просил меня, чтобы ваши желания исполнялись, где бы вы ни оказались. И сегодня утром высказанное тобой желание было исполнено.

– Какое же это было желание? – недоумевал Роберт.

– Уже забыли? Ну ничего, скоро узнаете. Радуйтесь – вы снова удумали очередную дурость!

– Как всегда, – печально вздохнула Джейн.

Самое странное заключалось в том, что никто ни о каком высказанном за это утро желании не мог вспомнить. Мысль о краснокожих индейцах ни у кого не застряла в голове. До самого обеда дети жили в тревоге, потому что Саммиэд намекал на какое-то дурацкое желание, а это могло означать только одно – их ждут неприятности.

Когда Марта позвала их обедать, возле стола Джейн вдруг споткнулась о валявшуюся на полу раскрытую книжку. Это был «Последний из могикан». Антея помогла сестре подняться, а заодно подняла и книжку.

– Я знаю! – вдруг воскликнула Антея и в испуге опустилась прямо на коврик.

– Ах, Киса, – сказала она, чуть не плача. – Какой ужас! Это он… Сирил… ну, помнишь? Он пожелал, чтобы в Англии были краснокожие индейцы. Так они уже, конечно, здесь и наверняка уже снимают с людей скальпы.

– Ну, может, они в Англии, но где-нибудь далеко-далеко от нас, – попыталась успокоить её Джейн.

– И не надейся! – возразила Антея. – Саммиэд сказал же, что мы придумали очередную дурость. «Радуйтесь», – сказал он. Помнишь? А это означает, что они вот-вот появятся здесь. О боже мой! Вдруг они вздумают скальпировать Ягнёнка?

– А может быть, после захода солнца всё опять вернётся на прежние места? – с надеждой произнесла Джейн.

– Нет, этого никак не может быть. После заката исчезает только то, что мы пожелали. А что в результате вышло – остаётся. Вспомни про пятнадцать шиллингов. Ох, Киса, я должна кое-что разбить. А ты к тому же, пожалуйста, отдай мне все свои деньги. Мне это очень нужно. Индейцы обязательно появятся тут. Разве тебе это не ясно? Ведь этот противный Саммиэд как раз на это и намекал. Понимаешь, что я придумала сделать?

Джейн ничего не поняла, но послушно последовала за сестрой в мамину спальню. Там Антея схватила тяжёлый кувшин, на котором были изображены аисты на зелёной траве. Притащив кувшин в ванную комнату, она вылила воду в ванну, вернулась в мамину спальню и изо всех сил хрястнула кувшин об пол. Вы сами знаете, как моментально кувшин разбивается, если уронить его нечаянно. Но когда вы решите его разбить сами, тогда он ни за что не захочет разбиваться. Антея уронила кувшин три раза, а он всё оставался целёхонек. Тогда она принесла папину сапожную колодку и разнесла кувшин на черепки. Скверное это было дело!

Затем она схватила стоявшую у камина кочергу и разломала копилку миссионерского общества. Джейн пришла в ужас от этих её поступков, но Антея, поджав губы, сказала:

– Не будь дурочкой. Дело идёт о жизни и смерти.

В миссионерской копилке оказалось совсем немного денег: всего семь шиллингов и четыре пенса. И четыре шиллинга без малого составили капиталы обеих сестёр. Таким образом получилось одиннадцать шиллингов. Антея завязала деньги в уголок носового платка.

– Пошли, Джейн! – скомандовала она.

Девочки побежали на ближайшую ферму. Им было известно, что после обеда хозяин собирался ехать в Рочестер. Они ещё раньше договорились с ним, что он захватит всех четверых с собой, и обещали заплатить ему по два шиллинга с носа. Это было ещё тогда, когда они надеялись, что Саммиэд обеспечит их сотней фунтов в серебряных монетах по два шиллинга. Но теперь Антея сбивчиво объяснила ему, что они поехать не смогут, а пусть он лучше возьмёт с собой Марту и Ягнёнка. Фермер согласился, но без большой охоты. Ему было мало радости получить четыре шиллинга вместо восьми.

Оттуда девочки быстренько вернулись домой. Антея достала из ящика хорошенькую шкатулочку и пошла отыскивать Марту. Марта в столовой стелила на стол скатерть и была не в лучшем расположении духа.

– Знаешь что, – сказала Антея, – я разбила мамин кувшин.

– Очень на тебя похоже, – пробурчала Марта, со стуком ставя солонку на обеденный стол. – Вечно какие-нибудь безобразия.

– Марта, милая, не сердись, пожалуйста, – умильно попросила Антея. – У меня есть деньги на новый кувшин. Пожалуйста, будь другом, съезди за ним в город. Ведь там у твоей двоюродной сестры как раз посудная лавка, да? И надо бы съездить сегодня, а то вдруг мама завтра вернётся? Она же писала, что скоро собирается домой.

– Но вы же сами надумали ехать в город, – заметила Марта.

– Теперь мы не сможем – из-за кувшина. У нас денег не хватит.

– Знаю я, к чему вся эта затея, – сказала Марта. – Хотите сбыть Ягнёнка с рук на весь остаток дня. Вижу я вас насквозь.

Это было и на самом деле так. Но Марта не должна была знать, по какой причине. Поэтому Антея сдержалась и не стала возражать. Марта хлопнула на стол корзинку с хлебом, так что ломтики хлеба в ней подскочили.

– Ну уж ладно, – в конце концов согласилась Марта. – Только, чур, не бедокурить, пока меня не будет дома.

Когда Марта с Ягнёнком, одетые в самые лучшие одежды, удалились, Антея облегчённо вздохнула.

– Слава богу, хоть Ягнёнок будет в безопасности, – проговорила она.

– Глупости это всё, – сказал Сирил. – Раньше, чем я сказал про индейцев, Джейн пожелала хорошей погоды. Поглядите-ка, какой сегодня денёк!.. Ой-ой!

Он повернулся к окну, чтобы указать всем, какая чудесная стояла погода. И все повернулись вслед за ним. И все тут же точно остолбенели. В углу окна, среди листьев дикого винограда показалось лицо: темнокожее, с длинным носом, тонкими губами и чёрными глазами. Лицо было раскрашено разно цветными полосами, свисавшие по бокам чёрные прямые волосы были утыканы перьями. Через некоторое время лицо в окне исчезло. Дети с трудом пришли в себя.

– Ну вот, – сказала Антея. – Я же вам говорила!

Все спешно побежали наверх, чтобы осмотреть окрестности и сообща решить, что же им предпринять.