совещание.

Но, по-видимому, ничего хорошего не приходило им в голову. Провизии у нас было так мало, что мы должны были неизбежно умереть с голоду задолго до прибытия помощи. Оставалось одно: убить как можно больше пиратов, убивать их до тех пор, пока они не спустят свой черный флаг или пока не уйдут на «Испаньоле» в открытое море. Из девятнадцати их уже осталось пятнадцать, причем двое ранены, а один, подстреленный у пушки, если не умер, то, во всяком случае, ранен тяжело. Каждый раз, когда нам представится возможность выстрелить в них, мы должны стрелять. Нужно тщательно беречь наших людей и помнить, что у нас есть два надежных союзника: ром и климат.

Ром уже взялся за дело: полмили отделяло нас от пиратов, и тем не менее до поздней ночи слышали мы песни и крики. А доктор клялся своим париком, что скоро за дело возьмется и климат: лагерь пиратов возле болота, лекарств у них нет никаких, и через неделю половина из них будет валяться в лихорадке.

– Итак, – говорил доктор, – если им не удастся укокошить нас сразу, они будут рады бросить остров и вернуться на шхуну. У них есть корабль, и они всегда могут заняться своим старым ремеслом – морским разбоем.

– Это первый корабль, который мне пришлось потерять, – сказал капитан Смоллетт.

Я смертельно устал. Долго ворочался я, перед тем как заснуть, но потом спал как убитый.

Все уже давно встали, позавтракали и натаскали дров, когда я проснулся, разбуженный шумом и криками.

– Белый флаг! – сказал кто-то.

И тотчас же раздался удивленный возглас:

– Сам Сильвер!

Я вскочил, протер глаза и кинулся к бойнице в стене.

Действительно, к частоколу подошли два человека. Один из них размахивал белой тряпкой, а другой – не кто иной, как сам Сильвер, – невозмутимо стоял рядом.

Было еще очень рано. Я не запомню такого холодного утра. Холод пронизывал меня до костей. Небо было ясное, сияющее, верхушки деревьев розовели в лучах восходящего солнца, но внизу, где стоял Сильвер со своим спутником, все еще была густая тень. У их ног клубился белый туман – ночные испарения болота. Ночной холод и туман – вот беда этого острова. Этот остров – сырое, малярийное, нездоровое место.

– Все по местам! – сказал капитан. – Держу пари, что они затевают какую-то хитрость. – Затем он крикнул разбойникам: – Кто идет? Стой, или будем стрелять!

– Белый флаг! – крикнул Сильвер.

Капитан вышел на крыльцо и стал под прикрытием, чтобы предательская пуля не угрожала ему. Обернувшись к нам, он приказал:

– Отряд доктора – на вахту к бойницам! Доктор Ливси, прошу вас, займите северную стену. Джим – восточную, Грей – западную. Другой вахте – заряжать мушкеты. Живее! И будьте внимательны!

Потом снова обратился к разбойникам.

– Чего вы хотите от нас с вашим белым флагом? – крикнул он.

На этот раз ответил не Сильвер, а другой пират.

– Капитан Сильвер, сэр, хочет подняться к вам на борт, заключить с вами договор! – прокричал он.

– Капитан Сильвер? Я такого не знаю. Кто он? – спросил капитан.

Мы слышали, как он добавил вполголоса:

– Вот как! Уже капитан! Быстрое повышение в чине!

Долговязый Джон ответил сам:

– Это я, сэр. Наши несчастные ребята выбрали меня капитаном после вашего дезертирства, сэр. – Слово «дезертирство» он произнес с особым ударением. – Мы готовы подчиниться опять, но, конечно, на известных условиях: если вы согласитесь подписать с нами договор. А пока дайте мне честное слово, капитан Смоллетт, что вы отпустите меня отсюда живым и не начнете стрельбу, прежде чем я не отойду от частокола.

– У меня нет никакой охоты разговаривать с вами, – сказал капитан Смоллетт. – Но если вы хотите говорить со мной, ступайте сюда. Однако, если вы замышляете предательство, то потом пеняйте на себя.

– Этого достаточно, капитан! – весело воскликнул Долговязый Джон. – Одного вашего слова достаточно. Я знаю, что вы джентльмен, капитан, и что на ваше слово можно вполне положиться.

Мы видели, как человек с белым флагом старался удержать Сильвера. В этом не было ничего удивительного, потому что капитан разговаривал не слишком любезно. Но Сильвер только засмеялся в ответ и хлопнул его по плечу, точно даже самая мысль об опасности представлялась ему нелепостью. Он подошел к частоколу, сначала перебросил через него свой костыль, а затем перелез и сам с необычайной быстротой и ловкостью.

Должен признаться: я так был занят всем происходящим, что забыл обязанности часового. Я покинул свой пост у восточной бойницы и стоял позади капитана, который сидел на пороге, положив локти на колени, поддерживая голову руками, и смотрел в старый железный котел, где бурлила вода и плясали песчинки. Спокойно насвистывал он себе под нос: «За мною, юноши и девы».

Сильверу было мучительно трудно взбираться по склону холма. На крутизне, среди сыпучего песка и широких пней, он со своим костылем был беспомощен, как корабль на мели. Но он мужественно и молчаливо преодолел весь путь, остановился перед капитаном и отдал ему честь с величайшим изяществом. На нем был его лучший наряд: длинный, до колен, синий кафтан со множеством медных пуговиц и сдвинутая на затылок шляпа, обшитая тонкими кружевами.

– Вот и вы, любезный, – сказал капитан, подняв голову. – Садитесь.

– Пустите меня в дом, капитан, – жалобно попросил Долговязый Джон. – В такое холодное утро, сэр, неохота сидеть на песке.

– Если бы вы, Сильвер, – сказал капитан, – предпочли остаться честным человеком, вы сидели бы теперь в своем камбузе. Сами виноваты. Либо вы мой корабельный повар – и тогда я с вами обращаюсь по-хорошему, либо вы капитан Сильвер, бунтовщик и пират, – и тогда не ждите от меня ничего, кроме виселицы.

– Ладно, ладно, капитан, – сказал повар, садясь на песок. – Только потом вам придется подать мне руку, чтобы я мог подняться... Неплохо вы тут устроились!.. А, это Джим! Доброе утро, Джим... Доктор, мое почтение! Да вы тут все в сборе, словно счастливое семейство, если разрешите так выразиться...

– К делу, любезный, – перебил капитан. – Говорите, зачем вы пришли.

– Правильно, капитан Смоллетт, – ответил Сильвер. – Дело прежде всего. Должен признаться, вы ловкую штуку выкинули сегодня ночью. Кто-то из вас умеет обращаться с ганшпугом. Кое-кто из моих людей был прямо потрясен этим делом, да не только кое-кто, но все. Я и сам, признаться, потрясен. Может быть, только из-за этого я и пришел сюда заключить договор. Но, клянусь громом, капитан, второй раз эта история вам не удастся! Мы всюду выставим часовых и уменьшим выдачу рома. Вы, верно, думаете, что мы все были пьяны мертвецки? Поверьте мне, я нисколько не был пьян, я только устал, как собака. Если бы я проснулся на секунду раньше, вы бы от меня не ушли. Он еще был жив, когда я добежал до него.

– Дальше, – хладнокровно произнес капитан Смоллетт.

Все, что говорил Сильвер, было для капитана загадкой, но капитан и бровью не повел. А я, признаться, смекнул кое-что. Мне пришли на память последние слова Бена Ганна. Я понял, что ночью он пробрался в лагерь разбойников, когда они пьяные валялись вокруг костра. Мне было весело думать, что теперь в живых осталось только четырнадцать наших врагов.

– Вот в чем дело, – сказал Сильвер. – Мы хотим достать сокровища, и мы их достанем. А вы, конечно, хотите спасти свою жизнь и имеете на это полное право. Ведь у вас есть карта, не правда ли?

– Весьма возможно, – отвечал капитан.

– Я наверняка знаю, что она у вас есть, – продолжал Долговязый Джон. – И почему вы говорите со мной так сухо? Это не принесет вам пользы. Нам нужна ваша карта, вот и все, а лично вам я не желаю ни малейшего зла...