В темноте Суворова повела его к новому дому. Ирку отослали домой: лишний человек – лишний риск попасться охране.

– Там есть все, в этих вагончиках, – с гордостью первооткрывателя хвасталась Суворова. – Электричество подключено, и душ, и туалет. Полки мягкие, как в купейном вагоне, столики откидные… Сам увидишь!

Они шли вдоль ограды дома. Вагончики стояли ровно в ряд в каких-нибудь пяти шагах, но ограда была высокая, с заостренными вверху стальными прутами, похожими на копья. Суворова искала знакомую дыру на месте выломанного прута. Вдруг она молча схватила Блинкова-младшего за руку и потащила прятаться к чьей-то стоявшей у ограды машине.

– Не притрагивайся к ней, – шепнула Суворова, заставляя Митьку присесть на корточки. – В прошлый раз меня и Надьку так и засекли: я прислонилась к машине, а сигнализация сработала…

По стеклам машины скользнуло неровное пятно света от фонарика. Чуть погодя раздался треск. Можно было подумать, что по ту сторону ограды идет малолетний мальчишка и трещит палкой по металлическим прутьям. Только звук получался не деревянный, а поглуше. Палка у «мальчишки» была резиновая.

– А ты глазастая, – шепотом похвалил Суворову Блинков-младший. – Я этого охранника и не заметил.

– Постреляли бы в тебя из газовика, ты бы тоже стала глазастая. Знаешь, как мы с Надькой от него удирали?!

Треск палки удалялся, удалялся, пока не пропал совсем. Суворова встала.

– Теперь минут сорок никто сюда носа не сунет. Они обходят двор по разику в час, а так все время дуются то в карты, то в шашки. Представляешь, работка? – Она болтала и шла вдоль ограды, пересчитывая каждый прут рукой.

– Валь, а дыры нет, – сообразил Блинков-младший. – Помнишь, как дубинка трещала?

Суворова то ли не поняла, при чем здесь треск дубинки, то ли просто заупрямилась. Она дошла до угла ограды и только тогда признала:

– Ты прав: заделали дыру. Я-то думала, он просто так трещит, сдуру, а он проверял, все ли пруты на месте… Что делать будем, Блинок?

Митек вцепился в прутья ограды и попробовал подтянуться. Руки соскользнули вниз. Он зацепился повыше, за стальную поперечину, и… стало ясно: подтянуться-то не фокус, а как подтянешься и начнешь перелезать, тут и нанижешься на острые верхушки прутьев.

– Допустим, я тебя подсажу… – начал он рассуждать вслух, сам понимая, что это не выход.

– …А я усядусь мягким местом на эти копья и подам тебе руку? Классная идея, Блинок.

– Нет, просто перелезь и жди меня, – осенило Блинкова-младшего.

– А ты?

– Дождусь, когда какой-нибудь жилец пойдет через калитку и пройду с ним.

– Там же охранники сидят! – засомневалась Суворова.

– А я спрошу этого жильца, сколько время. Охранники увидят: ага, он со мной разговаривает, и подумают, что мы вместе.

Суворова подумала и решила:

– Нет, Блинок. Днем это сошло бы. Днем калитка открыта, охранники только посмотрят из будки – и все. А на ночь калитку запирают, и вам придется идти через будку. Там такой коридорчик, а они сидят за стеклом. Тебя обязательно спросят, к кому ты идешь.

– Тогда я тебя подсажу, ты перелезешь и отопрешь вагончик, а я вскочу на машину и с машины – через забор.

– Ага, машина загудит, охрана прибежит…

– …А мы с тобой уже в вагончике заперлись.

– Класс! – восхитилась Суворова. – Блинок, с таким талантом ты мог бы банки грабить!

Суворова болтала, как заводная, и Блинков-младший понял, что Валька побаивается. Он присел у ограды на корточки и похлопал себя по плечу.

– Становись.

Суворовские «платформы» так и впились в плечи, в самую мякоть.

– Переступи на косточку… Да не топчись! – застонал Блинков-младший. Цепляясь за прутья ограды, он стал подниматься на ноги.

– Как на лифте, – заметила Суворова. – Блинок, ты уже стоишь?

– Стою.

– Высоковато, – пожаловалась Валька. Блинков-младший не понял, он высоковат или ограда.

«Платформы» напоследок потоптались по плечам, и вдруг Митьке стало так легко, что захотелось подпрыгнуть.

Бух! Шмяк! Суворова приземлилась по ту сторону ограды и, не удержавшись, плюхнулась на пятую точку.

– Трусики, наверное, зазеленила, – пожаловалась она.

Блинков-младший смолчал. Было ясно, что суворовская откровенность – не для него, а для той девчонки, в которую он нарядился. Он просунул между прутьев сумочку и пакет со своими вещами. Суворова их подобрала и шмыгнула к вагончику.

Ее черные юбка и кофточка пропали в глубокой тени. Блинков-младший видел только ноги, стоящие сами по себе на ступеньках вагончика, часть щеки и порхающие отдельно голые руки. Потом все исчезло, и он понял, что Валька скрылась за дверью.

Он подошел к машине и примерился, как будет лезть. Шаг на бампер, шаг на капот, шаг на крышу – и на четвертом шаге под ногами уже поперечина ограды. В последний момент ему стало жалко чужую машину. Сняв босоножки, Блинков-младший зажал ремешки в зубах и кинулся на штурм. Бампер, капот (ух, как взвыла визжалка!), крыша, поперечина – и вниз, на газон. Визжалка надрывалась. Охранники, наверное, уже бегут сюда. Обуваться некогда – прощайте, Валькины колготки, здравствуйте, дырки!

Чуть не въехав лбом в торец распахнутой двери, Блинков-младший ворвался в темный вагончик и с облегчением услышал, как щелкнула задвижка. Почти сразу же со двора послышался топот.

– Быстро бегают, – хладнокровно заметила Суворова. – Ползи сюда, Блинок. По левой стене, здесь полки.

Блинков-младший уже понял, что полки, потому что успел приложиться к верхней лбом. Скользя по ней рукой, он дошел до перегородки.

Визжалка смолкла. За стенами вагончика застучала по прутьям ограды резиновая палка.

– Валь, ты где?