большой пожар.
Перепуганные колонисты сперва пытались тушить, так сказать, вручную, дружно поливая мечущиеся языки красного пламени из ведер простой озерной водой, но, видя всю бесперспективность таких жалких усилий, многие кинулись в самые дальние и поэтому пока еще не тронутые огнем халупы – спасать собственные небогатые пожитки.
– Черных зовите! – истерически взвизгнула какая-то чумазая от копоти женщина, прикрывая ладонью расцарапанную грудь. – Пусть помогут!
Но никто не слышал. Во всеобщей суматохе не обращали внимания даже на то, как кто-то, весь объятый пламенем, как безумный, катался по траве, пытаясь сбить огонь с одежды.
– Где черные? – широкоплечий мужчина с красным от жара лицом в обгоревшем белом рубище колотил кулаками в двери двухэтажного «господского» дома. – Откройте! Солнце, открывай по-хорошему!
И двери неожиданно распахнулись под его ударами.
– Идите все сюда! – крикнул мужчина. – Тут что-то не так...
– Осторожнее! – крикнули ему из толпы, снующей на пожарище. – Они там забаррикадировались. Как всегда... Отгородились от всех напастей! И ждут!
– Только сунешься – так отделают!
Любопытный мужчина отважно заглянул внутрь.
– Зовите, зовите черных! – снова заголосила женщина. – А то мы и их подожжем! Пускай сами понюхают народного горя!
– Во все ноздри! – подзадоривал ее старичок с обгорелой седой бородой. – Эй, девки, идите все сюда! Сейчас будем черных щ-щупать!
– Идите сюда! – широкоплечий мужчина машет рукой уже из мрачной глубины дверного проема.
– А что! И пойдем! – молодая женщина подхватила горящую палку. – Хватит, набоялись! Пусть теперь и они немножко поволнуются!
И резво побежала к дому.
– Давай, бабы! – вслед за первой женщиной к дому Минаева бросилась толпа с горящими палками, досками. – Навались, мужики! А то... Ишь, хотели людей живьем жечь!
– Давай их самих погреем! Пора!
– Посвети сюда! Что тут у них прячется?
Разгоряченная толпа с шумом ворвалась в дом.
– Черные, выходи на расправу! Пришло ваше время! Мы вас проверять пришли! Где тут у вас... святость и милосердие?
– Солнце! Солнце, выходи! Солнце, скажи им, чтобы вышли!
Искали все, искали во всех комнатах, во всех чуланах, во всех закутках. Но, увы, ни в сыром подвале, ни на первом, ни на втором этаже, ни на пыльном чердаке они никого не обнаружили. Ни души! Только повсюду разбросанные вещи – черные балахоны, повязки...
– Они в гражданку переоделись и деру дали! – во весь голос заорал обгоревший мужчина. – Они нас кинули!
...Горела ясным пламенем вся прошлая общая жизнь, прошлые общие заблуждения. Обжигая, освещая мерцающим жаром давно позабытые тайные уголки стыдных воспоминаний, уносилась в небытие большая и на самом деле важная часть жизни... Безвозвратно.
Сизым дымом разъедало глаза, беспрерывным потоком катились горькие слезы раскаяния, сожаления. А может быть, и стыда, горя и обиды.
Минаев, с трудом продираясь сквозь густые колючие заросли, обернулся и прошипел идущему вслед за ним парню с небольшим чемоданом на плече:
– Карпуха, ты не устал? А то давай поменяемся, ты пойдешь впереди, а я потащу чемодан. Потом обратно поменяемся... По очереди.
– Не, – Карпуха недоверчиво отстранил чемодан от протянутых к нему рук Минаева. – Я не устал. Давай, Солнце, двигай впереди.
Минаев ухмыльнулся и зло сплюнул под ноги.
– Как хочешь, – он пошел дальше, раздвигая и ломая густые ветки. – Только меня эта чаща заколебала. Что я, ледокол, что ли?
– Прими как должное, – посоветовал Карпуха. – Как ты недавно нам советовал? Помнишь? Судьба – это... Это что?
– Заткнись! – оборвал его Минаев. – Тихо! Кто-то, кажется, кричит...
Они замерли и прислушались – абсолютная тишина... И показалось странным, что в лесу не слышно было ни малейшего шороха, ни пения птиц, ни шума ветра в листьях деревьев.
– Оторвались, – облегченно вздохнул Минаев. – А куда они денутся? Карпуха, ты как думаешь, удастся им прорваться в город?
– Наши хлопцы – ребята настырные, – Карпуха перекинул чемодан на другое плечо. – Достанут. Может, не сегодня... И даже через год... Выследят.
– Нам главное, – Минаев раздвинул кусты, – продержаться первые несколько дней. Потом будет легче.
– Пацанва тутошнюю местность хорошо изучила. Поди, сейчас уже все дорожки перекрыли, хоронятся в засадах, – злорадно цедит Карпуха.
Минаева аж передернуло от таких слов.
– Баба точно ментам заложила! – буркнул он. – Менты все перекрыли. Так что твои пацаны, мои черные рыцари, сначала на ментов напорются. Но, что ни говори, а сейчас мои верные черные рыцари, если еще на свободе, идут по нашим с тобой горячим следам. И у них большие шансы поймать нас, чем у нас... оторваться от них.
– У тебя, – уточнил Карпуха.
– У нас! – нахмурился Минаев. – Ты уже сделал выбор. Так что... Как я от тебя, так и ты от меня... Никуда друг от дружки не денемся. Одна дорожка, одна судьба. По крайней мере, на ближайшую неделю. Или две.
Они выбрались на прогалину. И снова нырнули в чащу.
– Ты меня не боишься? – нарочито равнодушно спросил Карпуха.
– А чего бояться? – удивился Минаев.
– Хлопну тебя, – задумчиво проговорил Карпуха в сторону, – придушу, а здесь в чаще никто вообще никогда не найдет. Да и вообще искать не будут. От нашей пацанвы откуплюсь. Скажу, что было... всего ничего. Детишкам на молочишко. А сам... У тебя, наверное, много накоплено?
Минаев молча выслушал и обернулся, остановился:
– Пока у тебя с этим ничего не получится. Чтобы товар обратить в деньги, тебе понадобятся каналы, связи, знакомства. А это... ты тут, в лесу, не получишь. Как ни крути, а раньше, чем в столице, мы не разбежимся. Сам понимаешь, там я себя подстрахую, чтоб целым от тебя оторваться.
– Для этого ты и товар держал вместо денег?
– Деньги любой может украсть. И я ему не буду нужен. А так... Есть шанс... Ты меня охранять, ты меня спасать вынужден! Чтоб хоть что-то получить. Даже если мы напоремся на засаду черной пацанвы. Все равно вы меня будете тащить. Пока не обернете товар в деньги. Ведь так?
– Открой чемодан, я хочу убедиться, что там нету денег!
– Вот выйдем на сухое место, там и открою. Чтоб порошок не отсырел.
В колонии вовсю орудовали сами собой появившиеся откуда-то пожарники. Они подсоединяли брезентовые рукава к кранам на огромной красной машине с пузатой цистерной. Тянули линию от озера и качали помпами.
– Стасов! – кричал брандмейстер в мегафон. – Дай два ствола слева! Никитенко! С бойцом заходи на второй этаж!
– Там нет людей, – пытался объяснить брандмейстеру широкоплечий краснорожий мужчина в обгоревших лохмотьях. – Там никого нет. Мы все проверили.
– Как клопы разбежались! – грохотал в мегафон пожарник. – Как крысы! Нашкодили и разбежались!
– Пойдем, – обгоревшего мужчину тянула за рукав пожилая растрепанная женщина. – Не встревай. Они