В любом случае Антонине не хотелось вляпываться в уголовную историю.

– Мы можем поехать ко мне, – как-то после ночи любви прошептала Антонина, лежа на груди Степана и прислушиваясь к первым звукам просыпающегося леса. – Ты хочешь?

– А где это? – Одуревший от счастья, Степан лежал на сырой траве и с невыразимым удовольствием ощущал на своей груди неутомительную тяжесть тела любимой женщины.

– Это недалеко. В Москве.

– Ну рассказывай. Только шепотом.

– О чем?

– О себе.

– Вот те раз! – тихонько засмеялась Антонина. – Давайте знакомиться?

– Давайте.

– Смешной ты у меня, Степашка!

– А ты – Антошка!

Они засмеялись.

– У тебя есть родители?

– А у тебя?

– У меня? – искренне удивился Степан и задумался. – Наверное, есть. Даже наверняка есть. Только...

– Что?

– Моя мама никогда не была замужем. У нее постоянно меняются... всякие там...

– Понятно... Извини...

– Ничего непонятно, – Степа, кажется, обиделся. – Это все стало потом. А вначале... Ее изнасиловали. Братва дворовая. Она еще в школе училась. В девятом классе. И родился я... Никому не нужный. Плод преступления и позора. Она из-за меня школу бросила. Из-за меня от нее собственная мать отказалась... Ей было шестнадцать лет!

– Не говори глупостей! Это она тебе так рассказывает? – ехидно спросила Антонина. – Или ты сам привираешь?

– Нет. Не вру!

– А откуда ты это знаешь? Ты что, лично присутствовал, когда ее... насиловали? Может, сама напросилась, а потом решила списать на насильников. Может, ты по любви!.. Наверняка по любви!

– Не успокаивай меня...

– Разве мать может дочку с младенцем выгнать?

– Я ей верю, – убежденно заявил Степан.

– А я нет!

– Почему?

– Потому что она не любит тебя, своего единственного сына. Потому что не уберегла от гадости. Ведь все очень просто... И... наркотики – это же болезнь нелюбимых детей. Она сама своим отношением к тебе подтолкнула к наркотикам. Если у ребенка нет ничего светлого, ничего дорогого и любимого... Куда ему податься? Вот он и попробовал. Это его единственная отдушина. Единственный миг отдыха и радости...

– Теперь ты у меня есть!

– Она сама погубила тебя. Думает только о себе, о своей беде. Ну было и прошло. Зачем же сыну судьбу портить?

– Да ладно тебе... Она же все равно моя мама. А у тебя мама кто?

Степан замер с открытым ртом, ожидая услышать рассказ об образцовых родителях.

– Я родилась в тюремном поезде, – задумчиво проговорила Антонина. – Потому что моя мама была заключенной. Она принимала участие в диссидентской акции. И ее... судили. Она косила под дурочку, а ее признали вменяемой. Поэтому и посадили. А она забеременела, чтобы уменьшить срок заключения... Так многие делали. Даже термин есть – «пальцем деланные».

– Кто? – вытаращил глаза засыпающий Степа.

– Мы. Такие, как я.

– Почему?

– Потому что беременным снижали сроки заключения.

– А при чем тут палец?

– Дурачок. А как, ты думаешь, они в колонии забеременеть могли? Как сперму доставали?

– Как?

– На пересылке или еще где... мужики-заключенные мастурбировали в пакетик полиэтиленовый, как в презерватив. А потом перебрасывали через колючку на женскую сторону. Женщины пальцем заталкивали сперму в себя.

– Не может быть!

– Смотри – перед тобой я нахожусь. Пальцем деланная. Тогда мама сидела уже второй год. Без свиданий. А потом сразу три женщины из их барака родили почти в один день.

– От кого?

– Я же тебе объясняю. Ты засыпаешь? Ну и спи. Тебе надо выспаться. Мы же, как пионеры, гуляем все ночи напролет.

– У нас любовь!

– Морковь! – засмеялась счастливая Антонина. – Ну и свекровь ты мне приготовил.

– А ты мне тещу!

– Нет у тебя тещи. Она умерла. Я так думаю, что ее убили свои же сокамерницы. Слишком уж она была справедливая. Если какая разборка – всегда к ней... Она судила.

– Расскажи!

– Потом. Собирайся. Тебе нужно что-нибудь забрать из колонии?

– Нужно попрощаться.

– Они тебя не отпустят.

– Почему ты так думаешь?

– Степа, ты никогда не задумывался, для каких целей образована колония?

– Для познания мира, для служения красоте и знанию.

– Милый ты мой, – всхлипнула Антонина, целуя Степана в небритый подбородок. – Вставай, я тебе все потом расскажу.

– Нет! – решительно заявил Степан. – Это мой дом. Хочешь, мы поедем к тебе, я не возражаю. Но тайно бежать от друзей я не буду. Днем попрощаемся, Солнце нас благословит.

– У него есть человеческое имя? – тихо спросила Антонина.

– А зачем? Мы его и так все знаем.

– Но он же потребовал твой паспорт, – Антонина нежно погладила Степу по глазам. – Он же переписал всех нас.

– Чтоб найти, если вдруг что-нибудь случится.

– Вот именно.

– Что ты имеешь в виду? Ты что-то знаешь? Говори.

– Поверь, нам надо сматываться. Тут что-то такое... Я не знаю, но чувствую, что приближается опасность.

– Мне тоже так кажется, – признался Степан. – Солнце хочет послать меня в поездку.

– Куда?

– Туда же, куда и всех. По святым местам. Проведывать учеников на солнечном Востоке.

– В Средней Азии, – уточнила Антонина. – Скорее всего, это Туркмения или Узбекистан.

– Почему ты так решила?

– Давно живу, мое сокровище. Много видела.

Неожиданно рядом хрустнула ветка.

Влюбленные испуганно подскочили.

– Поздно! – вскрикнула Антонина. – Степа, беги!

– Кто здесь? – поднялся Степан, расправляя широкие плечи.