– Ну-ну, вон зам по тылу идет, он у нас главный по танцам.

– Товарищ майор, младший сержант из группы конвоя, – остановил он майора. – Требуется ваша подпись.

Майор внимательно посмотрел на Николая. В свою очередь окинул взглядом его форму.

– Почему не брит? – ошарашил он вопросом десантника. – Документ, подтверждающий личность, есть?

Николай протянул.

Майор долго изучал каждую страницу. Излишне долго. Николай стал нервничать. Девица переминалась с ноги на ногу рядом в пределах слышимости.

– Родственники есть?

– Какие?

– Вот и я спрашиваю: какие?

– Отец умер два года назад, – начал внутренне злиться младший сержант.

Николая разобрало не на шутку. Какого черта эта тыловая крыса пристала с расспросами. Сам он, разумеется, выбрит. И эта пигалица все крутится рядом. Какое ей дело до его десантных ботинок. Ботинки как ботинки...

Громыхнул замок на двери, и Николай вздрогнул. В проеме возник свет, но уже не от лампы. Он лился из помещения наверху. Не мертвый электрический, а самый что ни на есть естественный, утренний. Значит, он не спал всю ночь.

– Выходы...

Они поднялись, и только тут оба ощутили, как ноют мышцы всего тела. Свобода в последний раз напоминала о себе.

Их накормили кукурузными хлопьями, размоченными в соленой воде, дали по кружке черного чая, пахнущего веником. Эдик умудрился даже где-то подобрать окурок сигареты. «Колхети» – разобрали они бледные буквы.

– Бежали на юг, везли, должно быть, тоже на юг, – констатировал Николай.

– Ну и что?

– А то, что мы от Грузии совсем рядом.

Их подняли снова и погрузили в «ПАЗ», такой древний и такой загаженный, что, казалось, ему невозможно будет сдвинуться с места, а уж про то, чтобы одолеть хороший подъем, и говорить нечего. Между тем кругом были горы. Но послышался шум двигателя, и на площадь въехал джип, обогнул автобус и возглавил движение. «ПАЗ» дернулся, захрипел и пополз следом. Только тогда Николай рискнул обратиться к сидящим в автобусе людям. Надо сказать, когда их привели, в салоне находилось уже около десяти таких же, как они, рабов.

– Откуда?

– Липецкий ОМОН.

– Владивосток...

– Понятно. Компания что надо.

Больше не проронили ни слова, так как сопровождающие их вооруженные люди заметили движение среди рабов. «ПАЗ» надрывался изо всех сил минут двадцать, потом встал и, несмотря на натужно работающий мотор, начал сползать назад. Если он покатится, всем хана. Понимали это и сидящие внутри люди. Водитель открыл переднюю дверь, и конвой начал выпрыгивать первым. Рабам пришлось проявить чудеса ловкости. Автобус, почувствовав облегчение, остановил скольжение.

Их построили. Из джипа вылезли несколько человек и, не желая возвращаться, выкрикнули приказ оттуда. Николай похолодел. Среди пассажиров джипа находился Газаев. Не поленись он и подойди...

– Водытел есть? – спросил старший охраны. – Спрашиваю паследний раз. Водытел есть?

Николай сделал шаг вперед.

– Садысь. Видишь? Туда нада.

Николай сел за руль.

– Ну, родимый, вывози, – погладил он баранку.

«ПАЗ». Родной. Еще советских времен. Внял. Харкнул сизым дымком выхлопа. Стрельнул неотработанными парами. Двинулся. По мере движения, на ходу в него заталкивали остальных рабов.

Скорость на подъеме была мала. Охранники могли почти спокойно сопровождать автобус пешком.

– Дожили. Сами себя на смерть везем, – горько сказал липецкий омоновец.

– Рано хоронишь, – отозвался Николай.

Передний джип скрылся за перевалом. В какой-то момент машина готова была снова остановиться и поползти назад, но мольбы Николая были услышаны свыше. Вот и перевал.

– Давай по газам. Мы их сбросим, – жарко зашептал липецкий.

Действительно, на первый взгляд такая возможность была. Джип стоял поперек дороги метрах в ста пятидесяти. Но только на первый.

– Протри глаза, дура, – показал Николай на дорогу.

Сбоку от джипа возник человек, вооруженный РПГ.

– Как только скорость наберу, конец. Я до него не достану так и так.

– Хрен с ними, хоть что-нибудь с собой возьмем.

Омоновец сделал попытку перехватить руль. Николай с разворота опрокинул его на заплеванный пол салона.

– Я еще пожить хочу. У меня еще здесь есть дела, – процедил он.

Автобус благополучно подъехал к джипу, но не настолько, чтобы можно было разглядеть лицо водителя. Пассажиры сели в джип, охрана в «ПАЗ», и маленькая кавалькада тронулась снова.

– Гнида. А еще бывший десантник, – вытирая кровь, сказал липецкий. – Я тебя сразу узнал. Ты к нам за гуманитаркой приезжал. Если там все такие храбрецы, ясно, почему мы в дерьме сидим.

– Сиди, не вякай, – вяло прореагировал Николай.

– Ты че, земляк. Видишь, у него фуфайка в крови. Он одного чумазого так консервной банкой уделал перед побегом, мало не покажется, – вступился за честь товарища Эдик.

– Ага. Ты соврал, а я поверил. За побег у них разговор короткий. Юшка носом пошла или сопатку кто из этих разбил... – не поверил омоновец.

– Не балтат! – прикрикнул охранник.

Поехали молча. Сидящие в автобусе рабы кто поверил, кто не поверил словам Эдика, но все видели одно – десантник мастерски провел машину через перевал.

– Держись! Дорога в два яйца, – предупредил Николай и свернул на боковое ответвление, уходящее в ложбину между вершин. – Раздвояется.

Старый анекдот вызвал невольные улыбки у тех, кто знал.

Внизу всем приказали выйти.

Так вот какие у них лагеря, подумал Николай. Перед ним была старая кошара в окружении нескольких армейских палаток с натянутой поверху маскировочной сетью. И палатка, и сеть новенькие. Стояла тут и армейская кухня, и навес для нескольких лошадей, и вырыта аппарель для машин или другой техники. Несколько грубо сколоченных столов и для обеда, и для чистки оружия, и для других занятий.

Их повели метров за триста от центра. Роздали инструмент и приказали копать по разметке. Работа знакомая. По выработке и жрачка будет.

Умно, ничего не поделаешь, и саперы у них грамотные, окружат на разных уровнях по периметру огневыми точками, попробуй расколи орешек без мощной огневой подготовки. И сектора обстрела завидные. Повозиться придется. Наверняка валуны таскать заставят для обкладывания амбразур.

Но не пришлось бывшему десантнику таскать валуны. Примерно минут через сорок после начала работ на место с проверкой пожаловал сам Газаев. Он обошел фронт работ, и Николай было уже собирался облегченно вздохнуть – не узнал, как тот остановился и присмотрелся внимательнее. Подошел. Десантник сделал вид, что не замечает пристального взгляда проверяющего, норовил повернуться боком.

– Сапер? А я тебя узнал. Только не поверил, ты ли за рулем или не ты. Чего сопишь? Бросай инструмент. Прекратить работу. Глаз у меня верный. Я же снайпером был. Ты про меня слышать должен был.