– Если бы что? – уточнил мужик.

– Если бы пришел домой и обнаружил там его...

– Первый раз? – поинтересовался мужик.

– Да, – Алексей подыскивал подходящие слова, – обнаружил-то первый раз, и единственный. Но я знаю – он отец ее ребенка.

– О-о... – протянул мужик, – тогда все ясно.

– Что – ясно? – не понял Алексей.

– Значит, не первый раз, – подытожил мужик.

– Так что бы ты сделал? – повторил вопрос Алексей.

– Я бы ушел, – уверенно ответил тот и сплюнул, – просто молча ушел.

Алексей почувствовал, что почва уходит из-под ног. С одной стороны, он был достаточно пьян, чтобы действительно потерять почву под ногами, а с другой... Алексей начал сомневаться в истинности своих намерений. Но желание отомстить было сильнее других чувств.

«Была бы Марта рядом, – подумал он, – она бы мне объяснила, что и почему теперь нужно делать... Но убить – я его все равно убью».

– Ну давай, – мужик встал и начал прощаться, – тебе, конечно, виднее... Будь здоров, – и ушел.

Алексей смотрел ему вслед и думал: «Испугался моих слов, зря я сказал о том, что собираюсь его убить». Желание мести, крови, так тщательно и долго воспитываемое «подготовкой», не давало забывать о себе. Все попытки Алексея вернуться к нормальной жизни после службы в отряде, как и предполагала Марта, оказались лишь иллюзией...

– Марта, пойми, – говорил Алексей, прогуливаясь с Мартой по скверу, – я не хочу так жить, мне хочется обычной, спокойной человеческой жизни...

– Ты уже не способен просто жить, – перебила его Марта.

– Почему? – опешил он.

– Ты испорчен.

– То есть?

– Человек, убивший хотя бы одного человека, начинает жить по другим нравственным законам, чем все остальные люди, поэтому они и стараются изолировать такого человека. А скольких убил ты? Ты сам-то знаешь?

– Не считал, – решил сострить Алексей.

– А зря, – сказала Марта и попросила мороженого.

Алексей отправился за мороженым. Его всегда удивляла ее способность легко переключаться с одного на другое, не испытывать ни к кому никаких привязанностей, не быть ни от кого зависимой. Алексею очень хотелось, чтобы его женщина была привязана к нему и зависима от него. Он сказал об этом Марте.

– Это потому, – ответила она, – что ты сам очень несвободный и зависимый человек плюс твои комплексы, поэтому тебе и нужно существо, еще более зависимое, чем ты сам.

– Я бы хотел, чтобы ты была зависима от меня, – сказал Алексей.

– Только потому, что это тешит твое самолюбие, – ответила она, – на самом деле тебе нужно не это.

– А что?

– Не знаю, – ответила Марта, – иногда человек проживает всю жизнь и так и не узнаёт, что же ему было нужно. Свободный, независимый человек должен в любую минуту быть готовым ответить себе на три вопроса: «Кто я?», «Что я здесь делаю?» и «Куда иду?». Готов ли ты сейчас ответить на эти вопросы?

Алексей молчал. Сейчас он знал только то, куда он не хочет идти и чего он не хочет больше делать: это работать в этом отряде.

Вскоре ему представилась возможность оттуда уйти, закончить военное училище. Хорошее училище. Закончил с отличием! Распределился в Московский округ. Сразу получил перспективную должность. Приглянулся командирам.

– Чего уж там? – решил пробивной Марченко. – Я и сам чужих баб портил, офицерская жена на то и мужу дана... Чтоб другие лапали, а мужу звездочки капали.

Стерпел Марченко беременную полковничью дочку! Не просто так, а чтоб получить направление в Академию Генерального штаба.

А тут мразь эта, сволочи из ГКЧП... Чего, спрашивается, добились? Надо было бы их всех повесить прямо на трибуне Мавзолея.

Хорошая офицерская зарплата превратилась в пыль! И никаких перспектив!

«Ну, выучусь в академии, – думал Марченко, – отбарабаню у черта на куличках, дослужусь там до генерала! И буду по штатному расписанию... получать нормальные деньги! В какой-нибудь точке за Полярным кругом. Где бутылка водки стоит дороже шубы... В Москву генералом не пустят. У них своих полно. Дочки, сыночки, разные цветочки. Чтобы в столице остаться, нужно тут и пробиваться. В банкиры? С нуля нужно образование поднимать. А с военной подготовкой куда можно выгодно продаться? Бандюкам... Дело, конечно, выгодное. Но короткое. Шестерить по натуре не буду. А заправлять... Шансов мало. Там тоже нужно образование... Свои университеты».

По зонам и тюрьмам Марченко учиться не захотел. Так и получилось, что осталась ему одна дорога – только на передний край войны с преступностью!

Звание сохранили, небольшой, но достойный оклад. В гарнизоне столько и командир полка не получает!

Есть еще возможности левых заработков, которые хоть и не регулярно случаются, но значительно пополняют бюджет. Там одного бизнесмена нагнули, там другого прижали... Третий сам прибежал, защиты просит.

Вскоре представилась возможность перебазироваться в Подмосковье, в другой отряд, а потом – в милицию, буквально через год Алексей уже был заместителем начальника районного отдела милиции. Хотел ли он этого? Чувствовал ли себя на своем месте? И имело ли смысл двигаться дальше? Алексей не задавал себе подобных вопросов. Все как-то шло своим чередом, за исключением событий последнего дня.

...Он сидел на срубленном дереве и, трезвея, пытался задать себе вопросы, которые предложила тогда ему Марта. Ответы выходили расплывчатые...

Алексей понимал, что те иллюзии, которыми он жил многие годы, теперь разрушены. Что сын остался чужим, что работа никогда не была и вряд ли будет смыслом его жизни, что сам он потерялся и запутался в бесконечных проблемах, которые то и дело подбрасывала ему судьба, но которые на самом деле никогда не были для него ни смыслом, ни целью... Но во всем этом хаосе мыслей одна звучала все ясней и отчетливей: это все из-за него, из-за этого проклятого чечена.

За все время, проведенное в Бутырке, Аслана только один раз вызывали на допрос к следователю Ковалеву. И больше никаких подвижек в деле. Будто забыли напрочь.

– Пока баланду на тебя выдают, значит, не забыли, – пояснял амбал. – Ничего страшного, тут совсем приличные люди и то годами сидят. Не жалуются. Корешу одному опера подкинули героин... в носки. Оформили, привезли. Отсидел он около года. Последние два месяца на него баланду не выдавали. Думали, что он уже на свободе! Потому что экспертиза пришла! Опера, видать, по ошибке, вместо настоящего героина подсыпали ему зубного порошка! Или адвокаты хорошо проплатили экспертизу.

– Не бреши! – качал головой Баклан. – Послушай лучше, что было со мной в Крестах!

– Ты никогда не был в Питере! Замажем, что Баклан никогда не был в Питере? – Амбал протянул руку, чтобы с кем-нибудь поспорить. – Он даже не знает, где Литейный проспект!

– Потому и не был, потому и не знаю, что отсидел в Крестах! А не гулял по Фонтанке, как некоторые фраера.

– Сиди, балаболка, – замахнулся на него амбал. – Всем рот затыкаешь.

– Братаны! – вдруг крикнул седой. – Валите все сюда! Старик наш помирает! Старик Советского Союза! Ему памятник на родине надо ставить, а они его сгноили в тюрьме!

Все сгрудились вокруг задыхающегося старика. Даже свесились гроздьями с верхних нар.

– Ну как, помираешь, отец? – спрашивали его с нескрываемым любопытством. – Интересно тебе помирать? Что чувствуешь?