– Конечно, поможет, – кивнул седой. – Как не помочь?

– Нашел я одну верную старуху, оставил ей детей. Дом у нее был большой, крепкий. И какие-то запасы были. Что-то она им сразу же приготовила. Они согрелись у очага, повеселели. Я так радовался, что это хорошо прошло, и решил тут же вернуться за другой группой. Там у нас почти в каждом классе жили сироты.

– Сбежал? – прищурился амбал. – Бросил детей?

– Пошел за другой партией, – объяснил ему Баклан.

– А у нас в школе уже орудуют ваххабиты! Куда-то подевали всех детей! Меня схватили, пытали, хотели узнать, куда я спрятал русских детей? Мучили меня, ногами топтали, а потом судили...

– Шариатским судом?

– Да... Другого уже не было. Присудили к телесному наказанию. Вывели во двор школы, растянули на лавочке и отхлестали казацкой плеткой.

– Голого или в одежде? – спросил писклявый.

– Ну и все... Я немного отлежался и побрел обратно в Старую Сунжу. Добрался только к вечеру. Смотрю – и не узнаю родного места! Я же только что тут был! Только вот днем привел детей! – От волнения у Аслана задрожал голос, на глаза навернулись слезы. – Сплошные воронки! Нет больше Старой Сунжи! Разбомбили федералы подчистую! Зачем? Кто им помешал в Старой Сунже?

– И что, никого в живых не осталось?

Аслан отрицательно покачал головой.

– Много убитых было... Но своих детей я так и не нашел... Думаю, они все погибли. Все до одного.

– Ваххабиты знали это? – спросил Баклан. – Они за это тебя и выпороли?

– Да ничего никто не знал! – накинулся на Баклана амбал. – Ты что, хочешь сказать, что ваххабиты командуют бомбардировочной авиацией? Ельцин – верховный главнокомандующий! Вот без его приказа и не полетели бы...

– Тихо! – цыкнул старик. – Не на митинге. Что было, то и должно было бы случиться. Всякое бывает на войне. Ты, Аслан, не кори себя за это. Не в силах человека найти смысл происходящему. Только Аллах ведает, что нужно человеку. Хоть старому, хоть малому. Он же забрал твоих родителей до начала войны? Значит, не хотел, чтобы они мучились, чтобы они видели все это.

– Старики-то, ясный пень, отплясались, – развел руками амбал, – но мальцов-то за что? Не по понятиям! Беспредел какой-то...

– А потом ты что сделал? – спросил Аслана седой.

– Почти до весны прятался по развалинам. И от боевиков, и от федералов.

Помолчали.

Не стал он говорить любопытным сокамерникам о другом трагическом событии той злосчастной зимы.

Тогда окончательно сломило Аслана сообщение о том, что Елена... благополучно вышла замуж! За молодого офицера. И расписали их тихо и быстро в штабе, в кабинете командира. Потому что Елена была уже на седьмом месяце.

Аслан сумел дозвониться через солдатскую станцию. За небольшие деньги они пробежали всю страну по позывным:

– Аметист! Дай Таблетку! Таблетка, соедини с Бастионом! Бастион, ты можешь выйти на Салаку? Салака! Не спи, салага, тебя из Чечни тормошат. Какой позывной у вашей части, 07546? Вот его и дай... Дружище, это тебя с самой войны достали! Честное слово! Гадом буду! Набери номер квартиры зама по тылу... Да... Говори! – И солдат протянул Аслану собственные наушники с микрофоном.

Так он и узнал. Коротко и ясно.

Бедная Елена! Затравили ее родители! Заставили...

А как же этот офицер, как он мог? Как он только мог жениться на беременной не от него женщине... Для чеченца это было совершенно непонятно.

В январе Елена родила сына. И теперь сын Аслана Магомадова будет носить чужую фамилию – Марченко.

– Аслан, – седой вернул его к собравшимся, – а как ты попал в отряд Бараева?

– Я не знал никакого Бараева. Просто искал хоть какую-то работу. Один знакомый предложил за довольно приличные деньги синхронно переводить на встрече с какими-то иностранцами. Ну... я и согласился. Меня привезли куда-то не очень далеко от Грозного. Небольшой поселок, почти целые дома. Накормили, спать уложили. А утром представили командиру. Это и был Бараев. К нему должны были приехать журналисты или наблюдатели, а может быть, и инспекторы из ОБСЕ. Он и сам толком ничего не знал. Несколько дней я жил у них в отряде. Ждали иностранцев. Потом они приехали. «Врачи без границ». Ну я переводил их пустопорожние разговоры. Бараев хотел перед иностранцами выглядеть получше, но грубил и хамил. Врачи хотели найти своего пропавшего америкоса...

– Или хотели получить от Бараева побольше всяких жареных фактов, – хитро подмигнул Баклан.

– Вот и все, – глубоко вздохнул Аслан. – Закончились мои истории.

– Как это? – удивились слушатели. – Мы слушаем про Бараева, а ты здесь. Как ты у нас-то очутился?

– Все просто. Были тяжелые бои. С участием авиации. Отряд Бараева разбили. Он перестал существовать как боевая единица. Сам Бараев с несколькими оставшимися в живых боевиками скрывался где-то, а я прошел в Грозный. Там меня арестовали, направили в Чернокозово. В лагере разобрались, что я только переводчиком был у Бараева, меня и отпустили. Приехал в Москву... Вот и все.

– Конец фильма! – объявил амбал, поднимаясь и потягиваясь. – Хорошо бы еще кого-нибудь посадили, кто романы тискать может. А то сидеть скучно!

– Надо Аслана попросить, чтоб нам книжки рассказывал, – сообразил Баклан. – Он же сам говорил, что читал какими-то там целыми метрами!

– Клево! Так и сделаем, – подмигнул ему амбал.

Этой ночью, когда пришла его очередь спать, Аслан, сколько ни мучился, никак не смог заснуть. Так и проворочался все свои шесть часов.

Он помнил, помнил все до самой последней мелочи! Каждую секунду своего пребывания в отряде Бараева. Все эти показательные намазы... И что было перед ними и после...

Отряд наполовину состоял из тех, кто совершенно свободно говорил на двух-трех европейских языках. Тут были и негры, и арабы. Все они питались собственными консервами, все они были вооружены по самому последнему слову военной техники. Все стволы с лазерными прицелами. Такая электроника! И постоянная, непрерывная спутниковая связь с информационными центрами ЦРУ. У каждого полевой компьютер с круиз- контролем, непрерывный контроль состояния здоровья. Будто они выехали на сафари!

В сущности, для многих это и было сафари. В котором они охотились не на слонов и тигров, а уничтожали живых людей, простых чеченских крестьян, которые просто случайно подвернулись под руку. Без какой-либо необходимости. Будто вышли в тир пострелять. По бегущим мишеням. Но по тому, как тщательно они учитывали каждого убитого, Аслану показалось, что они имеют в этом какой-то волнующий, зловещий интерес.

Несколько раз Аслан издали видел, как они пытают русских солдат. Рассказывать об этом Аслан не решился бы даже в камере Бутырского изолятора.

Однажды он видел, как Бараев учил иностранцев одним махом отрезать головы. Не у всех сразу получалось. Первые жертвы мучились, и жалостливый Бараев выстрелами из «калаша» исправлял ошибки нерадивых учеников.

Так же они изучали пыточную анатомию. На живых людях.

И снова Бараев вел занятия – по снятию кожи с человека, по вырыванию сердца.

– Главное, чтобы подопытный не терял сознания, – наставлял он своих иностранных студентов. – Если человек без сознания, то все ваши усилия не достигнут цели. В Золотой Орде так учили убивать лошадей на прокорм. Это старинный опыт, древняя традиция. Смотрите внимательно. Не перекрывайте обзор пленным. Такая акция может проводиться для устрашения. Когда нужно сломить волю пленных. Одного приносим в жертву для воспитания и вразумления других. Выбирайте, кого будем... жертвовать?

Ученики, как в магазине, рассматривали связанных, перепуганных почти до обморока молодых русских