– Я понимаю, сынок, как тебе больно и страшно видеть меня, – говорила она сквозь слезы. – Но ты не переживай. Женщины, которая родила тебя, больше нет. Раньше ты мог бы гордиться и любоваться своей матерью! А теперь от нее ничего не осталось. Только одно больное сердце, которое все еще по-прежнему любит тебя. Как и в первый день, когда ты только что появился... Я так боюсь умирать! Не боли боюсь, не смерти. Мне страшно оставлять вас одних. Отец очень страдает. Мы же всегда были рядом! Только один раз он попытался поехать в Дербент один, без меня и без тебя. Доехал до Махачкалы и тут же примчался обратно! Кричал, ревновал, ругался, чтобы скрыть свою привязанность к тебе, ко мне. Помнишь, мы потом вместе поехали к морю?

– А ты была в крепдешиновом платье.

– Мальчик мой, ты помнишь такие детали?

– Очень красивое платье – красные и оранжевые цветы на желтом фоне. А на ощупь материал такой приятно шершавый...

– Помогайте друг другу. Не ссорьтесь. Отец очень любит тебя, но не показывает своих чувств. Он считает, что отец должен быть строгим и суровым. Как жаль, что не приехала твоя Лена. Мне так хочется перед смертью увидеть ее...

И в эту ночь Аслан висел на телефоне, стараясь дозвониться в часть, поговорить с Леной, упросить ее приехать, чтобы повидаться с умирающей матерью. Но связи не было. Какой-то обрыв на линии...

На следующее утро отец нашел мать мертвой...

Это оборвало и его жизнь.

Пока она болела, он еще хлопотал вместо нее на кухне, готовил ей какие-то протертые кашки, варил кисель из калины, готовил самодельный творожок...

А когда заботы отпали – и он раскис, опустил руки.

После похорон отец почернел и осунулся, потерял интерес к жизни. И превратился в неряшливого старика. Мог часами сидеть неподвижно на кухне, не сводя глаз с одной точки.

– О чем ты думаешь? – Аслан пытался его расшевелить.

– Ни о чем, сын. Мне больше не о чем думать. Мое время кончилось. Теперь ты думай о своей жизни. Я не буду жить без нее...

– Ну это как Аллах повелит.

– Мне он уже повелел. И я слушаюсь.

– А лебединая песнь? – Аслан хотел шуткой отвлечь отца от мрачных настроений.

– Уже спел, – поклонился отец. – Скоро меня не будет. Привози свою Елену Прекрасную. И живите в родительском гнезде долго и счастливо.

– За ней надо бы съездить.

– Ты уже документы сдал в школу?

– Да, приняли. Учителем младших классов.

– Вот и хорошо. Будешь скоро и моих внуков там учить. Хорошая была школа. Старые традиции. Настоящая гимназия.

– Очень хорошая школа. А почему вы в свое время меня туда не устроили?

– Не получилось, сын. Извини.

– Да нет...

– Поезжай скорее за своей Еленой. Привози ее, а то мы тут с тобой без женского руководства быстро плесенью покроемся.

Вернуться к Елене, бросив отца одного в таком состоянии? Это было просто невозможно!

Но почти каждый день и ночь Аслан часами накручивал телефон, стараясь дозвониться в воинскую часть, вызвать Лену. Лишь изредка это получалось. Лена плакала в трубку. Ничего толком не могла объяснить. Приезжать отказывалась. Ни одна, ни с родителями.

А однажды, в середине августа, с утра по всем каналам телевидения и по радио вдруг стали передавать одно «Лебединое озеро». Потом оборвалась вся телефонная связь. На пару дней все словно замерло...

А потом взорвалось, завертелось!

В Москве уже все, наверное, закончилось, а в Грозном детский поэт Яндарбиев организовал Вайнахскую Демократическую партию, направленную против уже раздавленного ГКЧП.

6 сентября они организовали мощный митинг, который потом захватил Верховный Совет Чечни.

По городу метались растерявшиеся менты:

– Дайте нам только приказ! Мы их моментально рассадим по камерам!

– А из Москвы приказывают никого не трогать, – шептались люди.

– Что происходит? – ужасался отец. – Что вы делаете с республикой? Яндарбиев никогда не был порядочным человеком! Он аферист и спекулянт. Причем спекулировал на самом святом, на детях! Кормил их своими дурацкими стишками... И сейчас он ничего, кроме банд, не может организовать. Как бы его партия ни называлась, это только банда головорезов!

И эти переживания ускорили кончину отца. Он так и не увидел доказательств своей правоты. Приезд авиационного генерала Дудаева он еще застал, а к 9 ноября, когда одним бездумным махом Руцкой ввел чрезвычайное положение и поставил войска в городе, отец уже был... в недосягаемых краях.

10 ноября вокруг Дудаева против русской армии и Руцкого сплотились на митинге почти сто тысяч человек.

В ответ из России прилетели и сели в Ханкале шесть бортов со спецназом МВД.

Трое суток ожидали военного вторжения...

По ночам жгли костры вдоль дорог.

На подступах к городу, опасаясь танков, перегородили все шоссе своими личными легковушками – бок о бок стояли поперек дороги дорогие иномарки и простые «Москвичи» с «Жигулями».

А однажды ночью произошло нечто совершенно невероятное.

На перекрестке возле Дома политпросвещения с двух пятнадцатитонных «КамАЗов» совершенно свободно и спокойно раздавали всем желающим новенькие, еще в смазке автоматы АКМ. Гранаты, патроны. В любом количестве... Бери – не хочу.

– Говорят, Гамсахурдия нам прислал в подкрепление, – говорили в городе.

Старухи от страха только лица руками закрывали.

А вскоре и началось по-настоящему...