Покончив с бесперспективным опросом жильцов, Николай вернулся на стоянку и закурил, положив локти на крышу машины, стряхивая пепел прямо в ложбинку для стока воды.

Место для того, чтобы испортить мотоцикл, подходило идеально.

Обшарпанная многоподъездная девятиэтажка, в которой жила Жанна, стояла на уступе, на краю микрорайона Широкий. С ее тыльной стороны сразу начинался крутой спуск, внизу, в полусотне метров, достраивался новый фешенебельный дом, расширявшийся на манер средневековой сторожевой башни кверху, с пентхаусом, остекленным по всему периметру, и солярием на крыше — источник социальной напряженности, окрестил его Николай, увидев впервые эту картину. Подъезды девятиэтажки, каждый с высоким крыльцом и мусорными баками рядом с ним, упирались в отвесный глинистый склон, прорезанный шаткими металлическими лестницами. Двор находился на уровне третьего этажа.

Проехать на стоянку можно было только вдоль фасада, а не просматривалась она практически ниоткуда: ни снизу со стройки, ни сверху со двора — для этого нужно было подойти к самому краю обрыва, — ни из окон: она примыкала к глухой торцевой стене. Но больше оставить мотоцикл было негде, разве что прислонить к мусорнику: проезд перед домом был таким узким, что пара легковушек не разминется, одной придется въезжать на бордюр.

Ниже стоянки на небольшом, но ровном пятачке несколько разновозрастных пацанов и даже девчонок гоняли в футбол. Ворота у них располагались не друг напротив друга, а по диагонали, на одних висел ковер, но детвору все это не смущало. За воротами, завешенными ковром, сидел на корточках рыжий веснушчатый мальчишка лет шести-семи и, не обращая внимания на играющих, жег факел из одноразового стаканчика.

Николай вспомнил, как Денис описывал сына Олега.

— Виктор? — спросил он серьезно, подойдя к пацаненку. — Виктор Вовк?

— Отвали, — ответил тот, не поднимая глаз. — Мне мама не разрешает разговаривать с незнакомыми.

— А папа разрешает? — спросил Николай так же серьезно.

— А папа у меня разбился на мотоцикле. Потому что всегда гонял, как шестнадцатилетний обалдуй.

— А откуда ты знаешь, как он гонял? Он тебя катал?

— Не-а! Сто тысяч миллионов лет не катал! Он от нас с мамой ушел. К черной.

— К негритянке, что ли? — изобразил Николай крайнее удивление, и удостоился за это полного презрения взгляда.

— Негры только в Африке водятся!

В этот момент в мальчишку попали мячом. Не говоря ни слова, он подскочил и выбил его за ограду.

— Неси обратно! — тут же заорал старший из пацанов, но Вовк-младший вернулся на место и в ответ показал ему спину.

Когда он поднимался, чтобы выбить мяч, Николай рассмотрел, чем ребенок занимается: на муравейнике лежал жук с оторванными лапками и крылышками, а муравьев, пытавшихся наброситься на чужака, он поливал каплями горящей пластмассы.

— Неси, говорю! — повторил пацан, подойдя к ним вплотную. Присутствие взрослого его нисколько не смущало. — Бегом! — Он попытался пнуть Витю ногой, но Николай, опередив нахала, сам влепил ему звонкий сочный щелбан. — Пусть за мячом дует! — выкрикнул пацан. потирая ушибленный лоб.

— Сейчас у меня кое-кто кое-куда сбегает, — пообещал Николай.

— Малой, твоя очередь! — скомандовал пацан, нехотя отступив.

— Я в прошлый раз бегал! — возмутился худенький белобрысый мальчишка, Витин ровесник. Но, получив подзатыльник, накуксился и, всхлипывая, стал протискиваться сквозь дырку в заборе.

— Ты помнишь, когда папа последний раз в гости приходил? — вернулся Николай к прерванному разговору.

— Когда показывали «Черепашки-ниндзя против мухи». — Витя достал из кармана спичечный коробок, насадил на палку новый стаканчик и, косясь на Николая, поджег. — Мне мама разрешает, — сказал он на всякий случай. — Раньше папа меня катал, а потом перестал. Когда он приходил в гости, я сидел на мотоцикле и рулил: др-р-р-р! Др-у-у-у!

— А в последний раз?

— Ты что, тупой?! — сказал Витя разгоряченно и покрутил пальцем у виска. — Папа приходил с мамой ругаться, в какой мне институт поступать.

— Понятно, — кивнул Николай солидно, — ну, и в какой институт ты хочешь?

— Ни в какой, — Витя пренебрежительно махнул рукой. — Я буду суперистребителем. Муравьи — это суперкрэнки. Они будут пикировать на землю, а я буду их сбивать, бу-бу-бу!

— Суперкрэнки летают? — спросил Николай.

— На космических мотоциклах.

— Может, тогда оставишь муравьев в покое? Видишь, — он показал на облачко гнуса, вившегося над лужей, — они больше похожи.

— Не. Суперкрэнки — это муравьи, — Витя с чувством растоптал муравейник каблуком, — а то — мегакрэнки.

Он схватил факел и устремился на нового неприятеля, разбрасывая огненные брызги.

— Значит, ты родителям так и сказал: в институт не пойдешь? Хочешь стать суперистребителем? — спросил Николай, остановившись на почтительном расстоянии.

— Типа, меня спрашивают! Мама сказала, чтоб я сидел дома.

— Зачем?

— Что ли непонятно? Пока папа меня видит, у него совесть просыпается, и он больше денег даст. Хватит на институт и еще на «Бионикла».

— А после папы в тот день кто-нибудь приходил?

— Не-а. Мама сразу кому-то позвонила и меня выгнала во двор. Даже мультик про черепашек-ниндзя досмотреть не дала. А когда приходят гости, она меня всегда заставляет играть на пианино… Стоять! — он увидел кузнечика и погнался за ним напрямик через лужу.

Николай еще несколько секунд смотрел ему вслед.

Значит Жанна, едва Олег за дверь, бросилась кому- то звонить! Кому, спрашивается? Кравцову, кому же еще! На мобильный. А Кравцов в это время подрезал сиденье.