В гостинице Денис обнаружил записку: «Счет: 2-не скажу…» адрес и номер телефона. Номер принадлежал Шахбазовой, тот, что дал ему Петр Семенович. Денис посмотрел на часы: без четверти одиннадцать — время детское, правда, голова раскалывается, ноги подкашиваются, все плывет — за руль нельзя. Выспаться бы как следует…

За квартал от гостиницы поймал частника — такси на всякий случай вызывать не стал.

Лилия жила в доме постсоветской постройки, по снежинским меркам, несомненно, престижном. Еще за пролет до нужной квартиры Денис понял, что Николай зря времени не терял: отчетливо доносился его гогот, перекрывающий музыку.

— Шеф! — он бросился к Денису, не дав переступить порог. — Как самочувствие?! Отмазался? Народ за тебя переживает! — и прошептал, дыша шампанским прямо в ухо: — Выйдем на балкон.

Музыка смолкла, и в прихожей показалась хозяйка с кофейным подносом в руках. При полном параде: облегающее платье до пола, шлепанцы на шпильках, на левом плече с переходом на шею огромный багровый синяк, чем-то смазанный и, кажется, припудренный. Денис, не в силах сдержаться, откровенно уставился на нее. Смотрел он несколько дольше, чем позволяли приличия, потом вспомнил про свою разбитую физиономию и почувствовал себя неловко.

— Кофе хотите? — спросила она. — И ссадины обязательно нужно обработать.

— Да-а! — подхватил Николай, подмигивая и бессовестно икая. — Ну и рожа у тебя, Шарапов!

— Кофе — это замечательно! — сказал Денис, отстраняя Щербака, влезшего между ним и Лилией. — Со льдом, если можно. Лед отдельно: в кулечек — и на голову.

— И на интимные части тела! — Николай увлек его на балкон, тщательно проверил, плотно ли прикрыта дверь, и состроил кислую мину: — Короче, шеф, дело — труба!

Денис, сделав страшные глаза, кивнул на открытую форточку на кухне в двух метрах от них. Что это с Николаем?! Детский сад! Щербак дурашливо приложил палец ко рту: похоже, хозяйка угощала его не только шампанским, по собственной воле он на работе злоупотреблять не стал бы.

— Короче, залег наш Игорек на дно, — размахивая сигаретой, зашептал Щербак, — Лилечку он попросил каждый вечер ходить в гостиницу. То в полдевятого, то в полседьмого, потом опять в полдевятого, через день, короче. Каждый раз новой дорогой, они условились, когда какой. Но сам-то он в гостинице появляться не собирается: иначе какого лешего было выписываться? Выходит, он хочет сперва проверить, водят ее или нет. С нами он тоже до сих пор не связался. Ты целый день в разъездах, за мной эти типы всю дорогу увивались…

— О типах, пожалуйста, в деталях, — прервал Денис.

— А что о типах?! Видеть ты их видел не хуже меня, а визитками мы не обменивались, так что кого они представляют, я понятия не имею. Как только ты уехал, я пошел бродить по городу, круги нарезал вокруг гостиницы, думал, Игорь объявится. Смотрю, двое за мной приклеились: тот, что мне нотации читал, и еще один. Я, естественно, оторвался. Кстати, Макс звонил, в твоей деревне мобильник отдыхает, сказал, что и поездом Игорь точно в Москву не ехал, и еще сказал, что адрес, с которого приходила его электронная почта, зарегистрирован на интернет-бар «Лазер-форс», я туда — выставил пацанам пива, но Игоря никто не вспомнил. Возвращаюсь в гостиницу, а на входе эти двое: а-ну па-дем пабаз-зарим, типа… Дальше ты все видел.

— Понятно.

— Но что мне особенно не нравится! — Николай швырнул вниз распотрошенную сигарету и прикурил новую, — Они знали, что мы приедем! Они нас ждали, хотя и не в курсе были, как мы выглядим. На кой, спрашивается? Всего-то, чтобы пугнуть! Зачем тот, с хвостиком, пальнул в молоко? Зачем пушку зря светить? За сопливых нас держат?! Ты сам-то нарыл чего? У родителей есть соображения, где Игоря искать?

— Нет. Но, по их мнению, с ним все в порядке.

— Почему?

Денис не стал объяснять, что насчет Игоря у Светланы Сергеевны не было дурных предчувствий, впрочем, Николай и не настаивал.

— Ладно, не важно. Давай лучше за Лилечку берись. — Вторая сигарета тоже сломалась, и он, ругнувшись, закурил третью. — Она крутит, крутит — со мной не хочет говорить. Может, с тобой замурлыкает. Кстати, а как ты вырвался из лап правосудия?

— Один хороший человек помог… — Денис коротко пересказал Николаю историю своего освобождения.

— Не перевелись еще на Руси ха-а-арошие люди! — Щербак безвольно навалился на перила — на сегодня его, похоже, развезло окончательно.

Не исключено, Игорь окопался где-то поблизости, подумал Денис. Момент подходящий: спуститься вдвоем якобы в ларек, один отвлекает соглядатаев, если они есть, другой — отрывается. Он глянул на напарника и с досадой сплюнул в темноту.

— Ты сам уже мурлыкаешь!

— Да ладно тебе, — Николай обиженно засопел.

— Денис, ваш кофе, — Лилия отворила дверь и поманила его рукой, — пойдемте, займемся вашим лицом.

— Идите, я воздухом подышу. — Николай окончательно обиделся.

В ванной Лилия долго и тщательно промывала ссадины перекисью. Денису в какой-то момент показалось, она сознательно делает это как можно больнее, получая удовольствие от того, как он мужественно молчит, поскрипывая зубами.

— Давайте теперь на кухню, там ваш лед, — скомандовала она, насладившись вдоволь экзекуцией.

Денис заглянул в гостиную. Щербак блаженно посапывал, сидя на диване в обнимку с подушкой, а прямо напротив на стене висел портрет Олега в траурной рамке. Совсем не такой, как у родителей. Здесь Олег был с бородкой, в черной тесной майке и кожаной куртке, наброшенной на левое плечо, правое — с красно- зеленой татуировкой (суровый такой летящий орел с мечом, зажатым в лапах, как будто птица раздумывает, на кого этот меч уронить) — выставлено прямо в объектив. Он улыбался, явно гордясь собственной «крутизной» — и смотрел прямо на Николая, но тому от этого взгляда было ни жарко ни холодно.

— Вы были у родителей? — спросила Лилия, накалывая лед из ведерка и складывая осколки в пакет.

— Почему вы так решили?