было видно, только сплошной ряд машин. Через несколько метров все снова остановились. Гадство... Как можно было столько лет прожить без бит-боя?! Надо еще одного завести. Маленького такого, карманного.

– Спешить вам некуда, – «коллега» остыл и заговорил спокойно, – поэтому я вам все-таки объясню.

– Может, и закурить предложите?

– Объясняю: если вы стремитесь бескорыстно помочь Степан Степанычу разобраться со всеми его недоброжелателями, чего, кстати, служебные обязанности от вас и не требуют, – то эта задача вам не по зубам. Вы понимаете или нет?

– Только потому, что мне некуда спешить... – Турецкий попытался рассмотреть водителей в ближайших машинах: не разговаривает ли кто-нибудь по мобильному телефону – никто не разговаривал, – только поэтому я готов потратить на вас несколько минут. Я вам не стану объяснять, что не работаю на Степан Степаныча и чьими бы то ни было пожеланиями в своей деятельности руководствоваться не обязан. Я вам разъясню свое отношение к потусторонним силам.

– Что?!

– Просто для меня вы в данный момент являетесь именно такой силой. Так вот, бывают позитивные потусторонние силы, а бывают негативные. В первом случае – это компетентный товарищ, который по роду службы не может официально со мной контактировать, но считает своим долгом сообщить какие-нибудь сведения или предупредить о конкретной, грозящей мне опасности. Обращаю внимание: конкретной! Естественно, не называя себя. А во втором случае – это компетентный товарищ, который имеет приказ припугнуть меня, но тихо. И у него никогда – подчеркиваю: никогда! – ничего не получается. Потому что тихих угроз я не боюсь уже очень давно, а громко меня пугать не положено. Как любит говорить один мой знакомый: не тот уровень! Может выйти очень нежелательный резонанс.

– Очень интересная философия! У меня тоже есть своя концепция: существуют большие люди и маленькие. Большие люди делают большие дела, они состоят из маленьких дел – их соответственно делают маленькие люди. Когда маленькие люди своими маленькими делами начинают препятствовать большим, о которых даже не имеют представления, их сначала предупреждают, чтоб не лезли куда не следует, а если это не подействует – устраняют. Считайте, что вас предупредили.

Турецкий высунул голову в окно и крикнул соседу слева – водителю «Оки»:

– Посигнальте, пожалуйста!

– Не понял! Зачем?

– Посигнальте, очень надо! Негромко.

Сосед пару раз слегка нажал клаксон. Сигнал был четко слышен в телефонной трубке, – значит, «потусторонняя сила» рядом в радиусе метров пятнадцати. Турецкий, захватив блокнот, вышел на проезжую часть и прошелся вдоль ближайших машин – переписал номера. Оказалось, можно было и этого не делать, «коллега» сидел в бежевых «Жигулях» девяносто третьей модели, он сразу выдал себя: занервничал – не ожидал такого подвоха. Сперва отвернулся, потом сделал вид, что не обращает на Турецкого никакого внимания, хотя остальные водители наблюдали за ним с явным удивлением.

Пробка неожиданно рассосалась, «коллега» с места дал полный газ, подрезав «Волгу» и «опель», перестроился в левый ряд и стремительно ушел в отрыв.

Больно ты мне нужен, усмехнулся про себя Турецкий, не хватало еще за тобой гоняться. Позвонил Грязнову, назвал номер, попросил проверить, на чье имя зарегистрированы девяносто третьи «Жигули».

Реддвей извинения Турецкого пропустил мимо ушей, опоздал и опоздал, черт с ним, торопиться некуда – до визита на Лубянку больше часа. На рассказ о «коллеге» прореагировал сдержанно:

– На понт берут, так?

– Наверное. – Турецкий скорчил неопределенную мину. – Зачем ты меня вызвал, если до Лубянки еще час? Выкладывай.

– Согласовать линию поведения.

– Чего тут согласовывать?! Читай, что показывают, слушай, что говорят, обязательно требуй копии всех документов. По окончании обсудим. – Турецкий задумался на секунду: ему неожиданно пришла в голову идея. – Раз время есть, давай съездим в офис Чеботарева.

– Зачем?

– Поговорим с его помощником, может, он что-нибудь знает про «коллегу».

– С каким помощником?

– С Кржижановским.

– Кржижановский – это главный пиаровец «Единения»? Ты смеешься? Он же полный ноль!

– Точно, – Турецкий решительно сел за руль, – зеро. Весь выигрыш идет в доход казино... Поехали!

В чеботаревском офисе, как обычно, толпилась масса народу. Не меньше десятка человек дожидались приема у Кржижановского. К всеобщему неудовольствию, Турецкий с Реддвеем, не сбавляя пред дверью шаг, проследовали прямо в кабинет.

Кржижановский что-то возбужденно доказывал посетителю – невозмутимого вида господину в желтом пальто, похожему на молодого Мао Цзэдуна, только на две головы выше и с отпечатком похмельного синдрома на лице.

– Ну это... гм... – Кржижановский потряс в воздухе листком бумаги. – Это вообще! Это сценарий комикса, отнесите его вашему Диснею!

– Это страница номер три, – ответил посетитель, – подколите ее на место, иначе потеряете. Благоприятна для начала съемок только текущая неделя.

– Что значит благоприятна? Вы собираетесь прямо в ЦКБ снимать рекламный ролик? Там же условия отсутствуют для съемок и... охрана. Или вы предлагаете делать компьютерный клип?! За примерно миллион! Про то, как Степан Степаныч не считает возможным соглашаться на пластическую операцию за пару тысяч? – Кржижановский неприязненно посмотрел на вошедших: – Турецкий, кажется? Вы что, не видите?! У меня творческое совещание! Между прочим, с ведущим американским специалистом!

– Я вынужден прервать ваше творческое совещание, – заявил Турецкий не допускающим возражений тоном.

Американец в желтом пальто, воспользовавшись моментом, подчеркнул маркером номер страницы на листке прямо в руках у оторопевшего Кржижановского и с достоинством, но быстро вышел вон.

– В прошлый раз вы рьяно уверяли меня, что якобы знаете, кто собирается оказывать давление на следствие. – Турецкий, не дожидаясь приглашения, сел на место американца. – А когда я попросил вас составить соответствующее заявление, вы просто отписались: настрочили целый трактат и не привели ни единого факта. Припоминаете?

– Как это – ни единого, а...

– А вот так, гражданин Кржижановский! Не назвали ни одного имени, ни одного конкретного мотива, пусть даже без ссылок на персоналии! Пять страниц сплошных общих фраз. Вообще-то, между нами говоря, вы допустили серьезную ошибку, устроив тот скандал.

– Какой еще скандал?!

– Теперь уже поздно – ваше заявление фигурирует в деле, так что отвертеться вам не удастся.

– Очень интересно! От чего мне, по-вашему, не удастся отвертеться? – Несмотря на саркастический тон Кржижановского, было заметно, что он нервничает. – В чем вы меня конкретно пытаетесь обвинить, Турецкий? Сами бросаетесь огульными обвинениями, а мне пеняете!

– Неизвестным лицом или группой лиц сегодня предпринята попытка воспрепятствовать следствию. Угрожали мне лично. Поэтому я не огульно, а на основании заявления, написанного вами собственноручно, предъявляю вам обвинение в сокрытии существенных для следствия сведений.

– Да чушь это все! Все, что мне было известно, я изложил...

– Нет, не чушь, гражданин Кржижановский. А уголовно наказуемое деяние.

Кржижановский неожиданно вскочил и ударил кулаком по столу:

– Я не желаю с вами разговаривать! Сегодня же, немедленно, сообщу о вашем произволе Степан Степанычу! Вы у меня будете дорожное движение регулировать!

– Сядьте, пожалуйста, – сказал Турецкий вполне дружелюбно, – сядьте и послушайте. Ваши апелляции к Степан Степанычу могут иметь эффект при одном условии: он вам доверяет на сто процентов. А если я