далеко не все – важными. «Моя фамилия...» – передразнил он протяжно. – Хорошо хоть не Бонч-Бруевич. Интересно, Билли, кто это ему нас, гм... порекомендовал? И что значит – в своей области? Надеюсь, не в области проведения революций? И когда, мать твою, приезжать?! Вежливый, гм... индюк! – Он покачал головой, посмотрел в зеркало заднего вида.
И вовремя, ибо оказалось, что остановился он на кольцевой – «Билл, как мы здесь оказались?» – да еще в зоне действия соответствующего знака. Метрах в трехстах сзади пара гаишников как раз приканчивала очередную «жертву».
– Как это они нас не заметили? – Черный крутанул зажигание, сорвался с места, словно от того, насколько быстро он отсюда уедет, зависела судьба, по крайней мере, целого человечества. – Ну и ладно, заявимся к ним прямо сейчас! Держись, общественность, едем знакомиться с господином Кржижановским...
В Потаповском переулке на Черного попытались произвести впечатление.
Всяк по-разному: охрана – строгостью и жесткостью выправки – короче, крутостью; секретарши, или кем там они кому-нибудь приходятся, – строгостью форм (в смысле – фигуры) и жесткостью нравов – тоже как бы крутостью; кто-то там еще пытался культивировать строгость и жесткость – уж всех и не упомнить, и только господин Кржижановский – гм, веселенький орешек – произвести впечатление не пытался. Он, гм... гм... просто был там. И возможно, сам обладал натурой впечатлительной, ежели таковой способна прослыть вычислительная машина. Такая старая машина, со слабеньким процессором, винчестером, сплошь усеянным сбойными кластерами, и почти полным отсутствием оперативной памяти. Машина, решающая некую задачу, условие которой давно уж стерто либо погребено в «черных» кластерах, и благодаря неизвестному чуду до сих пор еще не «повисшая». Этот забавный субъект, постоянно пощипывая себя за бровь, что-то говорил запинаясь, будто забывая и тут же вспоминая нечто совершенно из другой оперы, однако, если попытаться выловить в потоке этого «красноречия» толику полезной информации, причем здесь придется уточнить, что следует быть человеком крайне терпеливым, ангельски терпеливым, мать его!!! – так вот, – вас ожидает разочарование. Каким-то чудом, может быть тем самым, которое до сих пор помогало соратникам господина Кржижановского хоть немного ориентироваться в потоках его словоблудия, Черному удалось выяснить, что, собственно, нужно было руководству движения «Единение» от ведущего специалиста в своей, гм... области.
А нужно было самую малость! Требовалось разработать новый имидж лидера «Единения», временно вышедшего из строя из-за неудачного покушения, совершенного противниками истинной демократии, каковую предлагают благодарно ожидающей стране члены вышеупомянутого политического движения. В общем, дрова. Названный лидер, Степан Степанович Чеботарев, ныне находился в больнице – попытка покушения произошла незадолго до приезда Черного в Москву, – залечивал ожоги на лице, причем пластическую операцию почему-то делать отказался. Нужно было придумать новую концепцию рекламной кампании для «Единения» с учетом случившегося. Также следовало поторопиться, ибо к зиме намечались выборы, в которых «Единение» – ни много ни мало – намеревалось победить. Черному обещали немаленькую сумму. Что, конечно, воодушевляло... Но с чего начинать, он не имел ни малейшего представления.
Гм... Начал он с того, что поехал домой (полгода назад купил себе квартиру на Цветном бульваре, надоело мыкаться по гостиницам, даже изредка приезжая в Россию) и выпил саке. Потом почитал дневник Басина. Это ежедневное чтение «бессмертного произведения» покойного адвоката после изрядной порции выпивки превратилось у Черного в некий садомазохистский ритуал. Читал понемногу – страничку-другую, с тайным страхом ожидая разглядеть между строк кошмарную тайну, осознание которой несет смерть каждому причастившемуся.
«19.04.97
...Наташа затащила меня в «Золотой дракон», уверяла, что это нечто необыкновенное. Боже, какая гадость! Совершенно отвратительное заведение, как и все китайские рестораны, даром что на Манхэттене. Фирменное блюдо (из лягушачьего дерьма, я готов поклясться!) стоит пять сотен. Она заставила меня это съесть! С б*!*о*!*льшим аппетитом я съел бы полуразложившийся член дохлого негра.
Пустилась в дурацкую философию: «Интеллигентный человек должен отринуть предрассудки и с пиететом вкушать плоды непознанной доселе культуры»...
Ну и ну, слова-то какие вспомнила: «отринуть», «доселе»!
А китайская кулинария, стало быть, часть китайской культуры, и потому ее плоды мне надлежит вкушать.
Когда я их вкусил с божьей помощью, она призналась, что сама этой дряни ни разу в жизни не пробовала, но, по словам какой-то столетней ведьмы – ясновидящей из Чайна-Тауна, эта мерзость дивно влияет на потенцию. Хотелось бы мне знать, что столетняя старуха понимает в потенции?!»
«20.04.97
...Потенция на исходе, но, слава богу, завтра понедельник. Наташа напилась с самого утра и рассказала несколько историй про Марину. Во-первых, она замужем, но это большой секрет (я вас умоляю!). Муж ее в Советском Союзе отсидел 10 лет (ну, положим, не 10, а 8, и вообще, она мне будет рассказывать, думает, я такой тупой – работаю юридическим советником Иностранного банка России и не догадываюсь, кто им заправляет).
Но дальше гораздо интересней. Оказывается, Марина с экс-супругом поддерживает отношения. И тем не менее карьеру она сделала как бы сама: трахнула Апраксина – он пристроил ее в Бэнк оф Нью-Джерси. Потом круто пошла в гору (с чего бы?). А недавно трахнула Марка Вуда, которого мы гоняли на вертолете, и одним махом стала в Бэнк оф Трейтон (точнее, еще не стала, но со дня на день станет) старшим менеджером департамента Восточной Европы.
Но что-то тут не так. Наташа говорит, что этот Марк Вуд перетрахал пол-Нью-Йорка. Почему же именно Марина пошла на повышение?
Или...
Выходит, супруг ее проталкивает?! (Кто из них с Вудом кого трахает, интересно?)
Просто ненавижу себя! Когда начинаю думать о таких вещах, хочется разбить все вдребезги, ножкой от журнального столика размозжить кому-нибудь голову, а лучше всего – Майку Тайсону. Почему какой-то тупой уголовник, пусть даже не тупой, хотя все-таки тупой, ворочает миллионами и повелевает жалкими людишками вроде меня?! Почему?!!! Он знает, где и как украсть миллион, чтобы это называлось не кражей, а бизнесом? Я тоже знаю! В сто раз лучше него! Но он не боится, что его убьют за этот сраный миллион, а я боюсь! Поэтому для него он сраный, а мне, Ефиму Басину, классному, высокооплачиваемому адвокату, вкалывать за этот миллион два года.
Я был разъярен! О-о-о, как я был разъярен! Я набросился на Наташу как не знаю кто, как дикий африканский тигролев.
Если есть такие. Но теперь есть.
Кстати об Африке. Недавно звонил в Луганду. Таруба зовет в гости. Хоть поохотиться, хоть навсегда. Есть на свете человек, который мне за что-то благодарен. Да, впрочем, что с него возьмешь? Как был форменной обезьяной еще тогда, во время той истории с наркотиками в университете в Беркли, так, наверное, и теперь не сильно изменился. А впрочем, хорошо, что я его тогда спас!
Черт побери, я тоже временами кое-что могу предъявить! И все равно ненавижу! Неужели это все, на что я способен?!»
«7.10.97
...Я им окончательно надоел. Это должно было когда-то случиться. Зачем двум этим сучкам тщедушный (будем смотреть правде в глаза) сорокапятилетний адвокат? Зачем им плюгавый еврей-очкарик? На кой черт, в конце концов, им нужен его немалый, скажем без ложной скромности, сексуальный опыт? Им с их бабками?! Они легко могут завести себе каждая по штампованному голливудскому аполлону. Хоть по семь штук – на каждый день недели.
И я бы это понял, черт побери, – не вчера родился. Я понимаю, зачем Марина обхаживала Апраксина и Вуда. Кстати, за последние четыре месяца она раз десять была в Европе, чаще всего в России, а может, не десять, а двадцать, я уже сбился со счета, она торчит там безвылазно! Апраксин и Вуд всегда берут ее с
