Она включила компьютер и прошерстила сводки по городу за последние сутки на предмет вхождения слова «Turetsky» – ничего, она еще попробовала всякие вариации, если вдруг фамилию неправильно записали – тоже ничего. Слово «russian» – две ссылки: «...на похоронах религиозного еврея, выходца из России, родственники злоупотребили алкоголем и устроили погром в китайском ресторане...», «...в русском ресторане на Брайтон-бич проститутки облили сутенера водкой и подожгли...» – Темпераментные ребята эти русские. Но, так или иначе, ФБР подобные дела не интересуют, даже если предположить, что Турецкий замешан в одном из них. Правда, все могло произойти за пределами города, то есть нужно прочесывать весь штат, а на это уйдет довольно много времени, и, главное, запросы будут зарегистрированы, а фэбээровцы наверняка только и ждут, на чем бы ее прижать.

Кэт вошла в федеральную базу данных – если Турецкий засветился в каком-то преступлении, его физиономию и отпечатки пальцев должны были внести в компьютер. Даже в самых мелких городишках шерифы не забывают об этом, остается надеяться, что это успели сделать.

Однако поиск снова ничего не дал, то есть нашелся один Турецки шестидесяти восьми лет от роду, отбывающий пожизненное наказание в федеральной тюрьме в Миннеаполисе, и больше ничего. Может, он попытался скрыть свое имя, а федералы, все прояснив, не поставили в известность полицию? Кэт сунула в сканер старую фотографию Турецкого с группового снимка в Гармише и провела поиск по внешним данным и словесному портрету – снова пусто. Оставалось проверить неопознанные трупы, но тут ее прервал телефонный звонок.

– Офицер Вильсон? С вами говорят из приемной начальника полиции Нью-Йорка. Господин Соммерсет желает видеть вас в пятнадцать ноль-ноль.

«Настучали, значит». Кэт передернула плечами, мало кто любит аудиенции с начальством, если, конечно, тебе не вручают очередную награду президента. Но до трех часов оставалось еще время, и она для очистки совести проверила неопознанные трупы – никого, кто подходил бы под описание Турецкого.

Шеф нью– йоркской полиции Соммерсет был маленький, кругленький, лысый, с виду глуповатый и совершенно добродушный, но, будь он на самом деле глуповатым и добродушным, ему вряд ли удалось бы занять столь высокий пост. И потому не стоило его недооценивать.

– Ну, Вильсон, расскажите мне о своем русском бой-френде, – начал он без предисловий, покачиваясь в огромном кресле.

– Что именно, сэр?

– Все, что я должен знать, я хочу услышать от вас, а не от федералов.

– Могу я спросить, сэр?

– Спрашивайте.

– Почему ФБР заинтересовалось русским прокурором?

– Хороший вопрос. А вы уверены, что он просто русский прокурор?

– Думаю, да, сэр. Только не прокурор, а следователь Генеральной прокуратуры России.

Соммерсет неопределенно пожал плечами:

– Его подозревают в шпионаже в пользу России. – Он воззрился на Кэти, оценивая ее реакцию.

– Но этого не может быть, сэр. – Кэти говорила вполне искренне, и Соммерсет снова пожал плечами.

– Все может быть. Что вы о нем вообще знаете? Может быть, он член коммунистической партии? Может, фанатик, которому противно сближение России и США, может, он работает на их спецслужбы, на внешнюю разведку, к примеру, может, на него оказали давление и вынудили его работать против нас...

– Но, сэр...

– Что – сэр? Скажете, он не коммунист?

– Нет, сэр. Возможно, и был им когда-то, но тогда практически все в России были коммунистами. Я знаю его уже три года, мы вместе работали в Германии в антитеррористическом центре у Питера Реддвея, он не первый раз в Штатах, и я уверена, он абсолютно лоялен...

– В конце концов, мне на него плевать, пусть он хоть трижды шпион, но, когда в деле фигурирует имя офицера нью-йоркской полиции и этого офицера разрабатывают как подозреваемую в пособничестве, я начинаю нервничать...

– Сэр, могу я наконец узнать, на чем, собственно, основаны эти обвинения?

– Можете. Ваш русский ночью разгуливал по военной базе, проник туда через канализационный люк, очевидно, занимался съемкой секретных объектов, избил солдата, спровоцировал перестрелку, завладел военным имуществом... Достаточно?

Кэт с трудом верила своим ушам. Что могло понадобиться Турецкому на военной базе?

– Сэр, я уверена, что здесь какое-то недоразумение, позвольте мне выяснить все лично.

– Не позволю. Федералы землю носом роют, и замять это дело не удастся ни при каких обстоятельствах. Командует базой старый маразматик, у которого мания преследования в отношении русских со времен «холодной войны». А кроме того, у него большие связи в Пентагоне и, несмотря на то что во всей его конторе нет ничего секретнее цистерны со спиртом, вашего русского распнут.

– Но, сэр...

– Никаких «но», Вильсон. Я запрещаю вам даже думать об этом деле, и если ваш знакомый появится на горизонте, советую обходить его десятой дорогой и тут же сообщить куда следует, вам понятно?

– Да, сэр.

– У вас прекрасная репутация, Вильсон. Не стоит ее портить. Возьмите отпуск, отдохните пару недель, пока все не утрясется...

– Вы меня отстраняете?

– Нет, но я рекомендую вам подумать.

Кэт вернулась к себе в отдел. На то чтобы обдумать предложение Соммерсета, много времени ей не понадобилось, ни уходить в отпуск, ни отказываться от поисков Турецкого она не собиралась. В конце концов, начинали это дело они вместе, вместе им из него и выпутываться.

Пока Турецкого еще не поймали, но это наверняка дело ближайшего будущего. Знакомых, к которым он рискнул бы обратиться в поисках укрытия, у него нет. Он либо сунется в гостиницу, где его наверняка уже ждут, либо явится к ней, и это будет наихудший вариант, поскольку тогда либо придется переходить вместе на нелегальное положение, либо вместе же отправляться в кутузку.

А наилучший вариант – тихо, не поднимая пыли, выяснить все обстоятельства этой так называемой шпионской деятельности, и очень кстати были бы неопровержимые доказательства того, что на военной базе Турецкий не появлялся. А если он там все-таки был, то доказать, что эта база вовсе даже не оплот американской военной мощи, а натуральный проходной двор, куда лазят все кому не лень... например, незнакомые с местными обычаями русские туристы.

Привлекать кого-либо из своих коллег по отделу Кэт не решилась, но в то же время ей необходима была помощь, чтобы разобраться, каким образом Турецкий забрел на секретный объект. Лучшими специалистами по всяким ходам-переходам, канализациям и туннелям в полицейском управлении были саперы, а лучшим среди саперов был Томас Гридли, которого друзья звали Андеграунд за его патологическую страсть к подземельям.

– А ты пойдешь со мной ночью в метро? – с ходу поинтересовался Андеграунд, даже не дослушав просьбу.

– Хоть на кладбище, – с готовностью согласилась Кэти, – только давай вначале мысленно побродим по канализациям нашего штата.

– Легко.

Долговязый, в свитере с высоким воротником и засаленной кожаной куртке (притом что на улице дикая жара, а кондиционеры в управлении в большинстве своем не работают и бедные полицейские потеют в одних рубашках), с таким же засаленным хвостиком на затылке, Том мило улыбался, развертывая на столе не менее засаленный рулон кальки с картой коммуникаций штата.

– Итак, что тебя интересует?

Кэт с трудом отыскала нужный район и ткнула пальцем в кружок, обозначавший военную базу.

– Эй, сестренка, – даже присвистнул Андеграунд, – не круто ли берешь?

– Томи, я не только пойду с тобой в метро, я еще покупаю пиво.

– Заметано. – Он развернул новую кальку, более мелкого масштаба. – И что мы ищем?