– Далеко до твоей серячки? – наконец прервал тишину Сивый.

– Час езды.

– Ну скоро уже приканаем. Я вот думаю, может, у вас там тоже привалиться? Пока менты лютуют…

– Валяй, если моя матрешка не вытурит. Ей групповуха не по кайфу.

– Сговоримся.

Дорога была пустынная, раза два навстречу промчались огромные трейлеры. Бандиты совсем уже успокоились. Пока не увидели пост ГАИ. Он возник из темноты, как призрак, от которого бежишь в страшном сне. Из будки вышел гаишник и знаками велел остановиться. Сивый начал сбрасывать газ, но Димон заорал:

– Жми! Газуй! На кой хрен тормозишь?! – Глаза у него были совсем бешеные, и Сивый нажал на газ. В такую погоду запросто можно не только оторваться от преследования, но и спрятаться где-нибудь в пути. А так – еще неизвестно, что за намерения у гаишника. Может, у него уже ориентировка на бандитов. Тогда кранты.

Машина с визгом рванула, гаишник что-то заорал вслед, подбежал к своей машине. Из будки выскочил еще один в милицейской куртке, запрыгнул следом за первым в машину, и началась погоня.

– Жми! Жми! – орал как заведенный Димон. Но Сивый и так выжимал из машины все, на что она была способна.

– Где-то здесь поворот направо, там роща, зырь, можем там ухариться!

Сивый почти наклонился к лобовому стеклу, чтобы разглядеть поворот направо. Наконец ему показалось, что он видит рощицу в стороне от дороги. Он погасил фары, чтобы их не видели с дороги, и рванул напролом по занесенной снегом боковой дороге. Машину повело юзом, он изо всех сил вцепился в руль, чтобы удержать его в руках, и заметил стволы деревьев, когда было уже поздно. Но он успел утопить ногой тормоз. Сначала их бросило вперед, машину с глухим ударом сильно стукнуло об дерево, но ремни безопасности их удержали. Оба обалдело смотрели вперед на разбитое вдребезги стекло. Мелкие осколки засыпали всю панель машины и ее капот, колени тоже были усыпаны осколками. В машине свистел ветер.

– Ч-че т-такой к-колотун? – спросил сиплым голосом Димон. У него стучали зубы и судорога свела челюсти.

Сивый оглянулся.

– Считай, на природе отдыхаем.

Димон тоже оглянулся. Заднего стекла как не бывало.

– Вот сука! – выругался он. – Прикандехали! Давай выбираться, дальше пешком потрюхаем.

Они с трудом выбрались из машины. Со стороны Сивого дверца машины уперлась в дерево, а Димон так и не справился со своей дверцей, которую заклинило от удара. Пришлось выползать через переднее окно.

– Все руки изрезал, – пожаловался Сивый Димону, вытирая кровь об штаны.

Завывал ветер, метель залепляла снегом лицо и глаза. В темноте совершенно непонятно было, куда идти.

– Где твоя хреновая деревня? – заорал Сивый. У него уже тоже закончилось всякое терпение.

– Щас… Скажу… – прохрипел Димон, не представляя, где они находятся.

– А дорога где?

– Откуда приехали…

Сивый затоптался на месте, кружа вокруг машины, пытаясь сообразить, откуда они приехали. Когда они съехали с дороги на заснеженную целину, их так заносило, что он не смотрел по сторонам, лишь бы справиться с рулем. Выбрав наконец направление, он потряс Димона за плечи. Тот стоял как истукан и дрожал от холода.

– Пошли туда, вроде там дорога. Я только винтарь прихвачу. А ты возьми гранаты в карманы.

– У меня грабли, на хрен, отмерзли. А ты мне еще гранаты суешь.

– Грабли в рукава спрячь. Так вернее…

Они выбирались по сугробам, падая и поднимаясь на четвереньки, ругаясь и проклиная метель, гребаную машину соседа дяди Миши, ни в чем не повинную деревенскую зазнобу Димона и, главное, всех легавых, которые беспредельники, вязалы, дубаны, жабы, злыдни, ментяги, мусора, падлы, погоны, сапоги, серые бароны… И когда Димон из длинного синонимического ряда, посвященного доблестной милиции, припомнил тухлых ментов, тут они и вышли на дорогу, где их ждала ментовская машина с надписью «ГАИ». Двое в милицейских куртках наблюдали за продвижением шатающихся фигур, сидя в теплой машине, в то время как оба бандита брели, опустив низко головы, потому что встречный ветер залеплял им снегом глаза. Произошла историческая встреча. Винтарь висел за спиной у Сивого, и он не успел за ним даже потянуться. Гранаты постукивали в кармане Димона, но скрюченные от холода пальцы не справились бы с чекой при всем желании. Обезоружив бандитов, майор Глушко присвиснул:

– Сдается, мы их задержали! Теперь нам благодарность вынесут. А то и премию дадут ко Дню защитника Родины.

– Скорее уж ко Дню милиции, – поправил его сержант Мазаев.

– Ждать долго, аж до ноября. А День защитника Родины на носу.

Замерзших бандитов посадили в машину, на руках защелкнули наручники, и сержант Мазаев назидательно провозгласил:

– Могли и коньки отбросить. Мороз минус тридцать. Что это вы так долго копошились? Мы даже ждать утомились.

Сивый с трудом разлепил замерзшие губы и прохрипел:

– А как вы нас увидели? У вас же фары не горели.

– Мы тоже не пальцем деланные – фонарями себя выдавать. Темнота! У нас прибор ночного видения! – важно ответил Мазаев.

В машине хрипела радиосвязь. Мазаев назвал свои позывные и доложил, что бандитов обнаружили на сорок пятом километре недалеко от деревни Столбцы. Обошлось без стрельбы, потому что бандиты отморозили руки. При этих словах Димон встрепенулся и заорал:

– Три копейки, мусор, ночник красноперый! Если бы не ты, мы бы уже уканали, хрен нас достали бы!

– Заткнись, бельмондо. Ты теперь не пахан, ты теперь люмпик.

Димон затрясся от бессильной ярости, но Сивый пихнул его плечом:

– Кончай трещать. Не он тебя центровиком ставил, не ему снимать.

Димон заскрипел зубами и с ненавистью уставился в спину Мазаеву. На посту ГАИ их уже поджидала машина с операми. Сдав с рук на руки бандитов, гаишники весело отправились в свою будку праздновать нечаянно совершенный подвиг. Молодой опер, принимая задержанных, посмотрел на бандитов и сухо сказал:

– Ваш побег – пустой номер. Все посты ГАИ были предупреждены. Не на этом, так на следующем вас бы все равно повязали.