информацию о фальсифицированном акте медэкспертизы мы получили от вас. Мы сделаем так. Вы мне все подробно опишете в своей «явке с повинной». Но в протоколе допроса я запишу, что вы составили акт вскрытия трупов Груздева, Жбанова и Славского, который якобы полностью соответствует фактам. Следовательно, вы подтверждаете подлинность документов, находящихся в прокуратуре. И подпишете протокол. А уж я постараюсь расписать местным коллегам, что вы проявили твердость, в своих манипуляциях не признались и вообще оказались крепким орешком. До ваших обидчиков мои слова дойдут даже быстрее, чем вы думаете. Так что не волнуйтесь. К вам не будет никаких претензий – ни со стороны бандитов, ни прокуратуры.
– А деньги? – Лапшина растерянно смотрела на Перову.
– Какие деньги? Я не знаю, о чем вы говорите. Кажется, вам кто-то уже посоветовал спрятать их? Разве вы их еще не спрятали?
Светлана поудобнее уселась на стуле и стала писать протокол допроса Лапшиной. Та смотрела на нее во все глаза и не верила своему счастью. Такого счастливого исхода она не ожидала. Наконец Перова закончила писать и дала прочитать бумаги Лапшиной. Вера читала машинально, огромная гора свалилась с ее плеч. От нервного напряжения она всхлипывала и судорожно вздыхала, как после долгого рыдания. Дочитав до конца свое «признание», Вера расписалась и тихо прошептала:
– Я так вам благодарна… У меня нет слов.
– Не стоит благодарности. Спасибо, что помогли следствию. – Светлана опять была официальна, но глаза ее блестели в предвкушении дальнейшего. – А теперь, Вера, пишите «явку с повинной» и объясняйте, какие в действительности причины повлекли за собой смерть мэра, его помощника и вашего коллеги.
В номере Турецкого зазвонил телефон, и он ринулся к нему, как будто только и ждал этого звонка. Он надеялся услышать Иркин голос, но в трубке сквозь легкое потрескивание прозвучал голос Светланы:
– Вы не спите, Александр Борисович?
– Какой сон? Еще и восьми вечера нет. – Турецкий был в недоумении.
– Ну вчера вы пришли тоже не слишком поздно, однако же предупредили Романову, что смертельно устали и чтобы она вас не беспокоила.
– А-а, – догадался Турецкий, на что намекает Перова, – вчера я действительно с ног валился. Да, признаться, и сегодня что-то подустал. День такой напряженный выдался. Хотел телевизор посмотреть, а глаза сами слипаются. Пожалуй, действительно отдохну. Вы уж скажите нашим, что я сейчас приму душ и на боковую. Лучше завтра пораньше встану. У меня голова с утра лучше работает.
– Спокойной ночи, Александр Борисович. Желаю хорошего отдыха, – с явным намеком попрощалась Светлана с шефом, – а я книжечку почитаю. А нашим скажу, пусть не шастают.
Светлана положила телефонную трубку, с размаху бросилась на кровать, так что деревянная спинка стукнулась в стену. Затем тихонько встала и на цыпочках подошла к двери. Выглянула в коридор. Никого. И по ковровой дорожке, заглушающей шаги, отправилась к номеру Гали. Условным тихим стуком вызвала Романову, и уже вдвоем они так же осторожно поскреблись к Яковлеву. Тот выглянул, и девушки энергично замахали ему руками, показывая в сторону номера Турецкого. Володя кивнул. Спустя десять минут группа в полном составе собралась у своего шефа. На этот раз Турецкий быстро справился с «жучками», но на всякий случай пошарил по комнате небольшим устройством – не установили ли новые. Когда все расселись, Яковлев заинтересованно взял в руки маленькую металлическую коробочку с усиками:
– Что за шпионская штучка? Новая модификация «акулы»?
– Ага. Огородников выдал. Говорит, японская новинка. Ему один коллега передал. Они боятся, как бы люди Певцева нам новых «жучков» не понаставили. У нее зуммер начинает работать, если на определенном расстоянии «жучок» установлен.
– Надо же, совсем маленькая. – Галя уважительно изучала «акулу», – я тоже такой еще не видела. У Вячеслава Ивановича она половину кейса занимает.
– Японцы – большие умельцы, – усмехнулся Турецкий. – Ну, ближе к делу. У нашего суперследователя Светланы есть важная информация.
Перова начала свое сообщение, подробно останавливаясь на отдельных деталях. Когда она дошла до выражения одного из бандитов про «военную косточку», Яковлев перебил ее:
– Уверен, это он о Певцеве говорил. Второй-то поумнее, болтуна потом одернул. Ну надо же, каких подонков Певцев использует в своих целях! Никем не гнушается!
– Да, это люди Димы Большого, их банда нас вчера преследовала, – сказал Турецкий. – Продолжай, продолжай, Света, чем они эту Лапшину все-таки взяли?
– А разве мало? Запугали до смерти, – вступилась за Лапшину Галя.
– Денег много дали, купили они ее, – продолжила Светлана.
– Я так и знал, что без взятки здесь не обошлось. – Турецкий удовлетворенно хлопнул ладонью по столу.
– Сначала смертью пригрозили, потом денег дали. Кнут и пряник – обычная тактика запугивания. Но дальше самое интересное. Мы с этой несчастной договорились, что я заношу, как будто с ее слов, в протокол, что она действовала строго в соответствии с актом вскрытия. И потом я должна во всеуслышание где-нибудь повозмущаться, что в своих манипуляциях она не призналась. Чтобы отвести от нее подозрение, что именно она стала источником информации о фальсификации акта экспертизы. А настоящее признание – вот оно. Тут все сказано четко и ясно.
– Ну, это ладно, возмущаться можешь в своем номере, когда пригласишь нас туда и в красках опишешь, как стойко она вела себя на допросе. А сейчас расскажи, от чего все-таки погибли Груздев, Жбанов и Славский.
– Сначала о Груздеве. Доктор Славский обнаружил на теле мэра прижизненные повреждения, указывающие на признаки борьбы потерпевшего перед гибелью. И в своем акте он перечислил эти повреждения на голове, руках и туловище Груздева. Кроме того, он зафиксировал следы инъекций в вену. Опытный медик, он высказал предположение о том, что потерпевшему был введен химический препарат, который дает такую же клиническую картину, как при отравлении угарным газом… Следующий – Жбанов. В акте доктор Славский указал, что Жбанову был нанесен удар тяжелым предметом по черепу. Этот удар разрушил кости черепа, деформировал мозговое вещество. От этих повреждений он и скончался.
– А сам Славский? В акте экспертизы Лапшина описала многочисленные повреждения, которые он получил в результате наезда машины. И от этого скончался. Так? – Турецкий выжидательно смотрел на Светлану.
– Нет. На самом деле он скончался от огнестрельного ранения в область сердца. Но в акте, который ей заготовили «страшные люди», была действительно указана иная причина смерти: погиб при автонаезде.
– Но мы ведь разрабатывали версию именно о наезде машины. И о том, как ловко бандиты воспользовались автосвалкой в соседнем районе, чтобы замести следы…
– Версия оказалась ошибочной. Чему удивляться? Разве не бывает проколов в отработке версий?
– Согласен, бывает… Ладно, поехали дальше. В ложном заключении Лапшиной по факту смерти Славского указаны многочисленные ушибы, переломы, которые оказались несовместимыми с жизнью. И на прилагаемых снимках погибшего явные синяки, порезы…
– Она воспользовалась гримом. Говорит, плакала, пока своего учителя приводила в соответствующий вид, чтобы навести на ложный след.
– Нет слов… Да, а как обстоит дело с деньгами? Где они?
– Александр Борисович, ввиду того что Лапшина помогла следствию, в связи с чем возникает угроза ее жизни, думаю, на эти деньги надо закрыть глаза. Мы же не станем разрабатывать программу «Защита свидетеля», поскольку информация о ее помощи должна быть закрытой? Давайте считать, что деньги ушли именно на защиту. На операцию подкупа Лапшиной деньги отстегнули олигархи Сатановский и Самарин, получается – они неучтенные.
– Ворованные у государства… – все еще сомневался Турецкий в правильности предложения Перовой.
– Там семья разваливается именно из-за того, что государство кинуло ее. Отец – офицер в отставке, работает сторожем, зарплата – одни слезы. Мать тяжело больна. Жилья своего нет. Их в такой угол
