– В самом деле, какой смысл! – подтвердил Кротов. – Ты в каком году из Крыма уехал-то?

– Да уж давно... Как все греки повалили, так и мы за ними. А чего вы все вокруг да около? Говорите прямо, что надо.

– Понимаешь, Леня, влип ты, прямо скажем, в очень нехорошую историйку... Не по своей вине, но... как бы тебе сказать... Помнишь такое выражение? Недолго музыка играла...

– Пушкин, читал. А вы все-таки откуда? Кто вы?

– Молодец, что Пушкина читал. А мы из уголовного розыска, из Москвы, Леня. Я ж говорю, неприятная история.

– Про себя я все истории знаю. И ничего неприятного в них нет и не было!

– Тогда рассказывай.

– Нет уж, лучше я вас послушаю. А кстати, какое вы имеете право врываться в чужое жилище? Допрашивать, а? Здесь что, разве Россия?

– Спокойнее, Леня. Как раз перед тем как ты открыл глаза, отсюда ушли сотрудники ФБР. Это они выкинули за дверь твою мулатку. А мы ведь тебя не арестовываем, а надеемся лишь на твое благоразумие. Объяснить хотим, чем ты можешь закончить свою благополучную до поры до времени жизнь. И произойти это с тобой может да хоть в ближайшие день-два. Так что тебе есть полный резон вспоминать и рассказывать.

– Да я разве... Я не против, только меня пугать не надо. И туфта ваша не нужна.

– Не задирайся, Леня, – сказал вдруг молчавший до этого Сева Голованов. – Ты сейчас не в том положении, чтобы вякать и торговаться. Не надо.

И мрачный вид Голованова подействовал на Андриканиса словно ушат холодной воды на разгоряченную голову.

– Ладно, – помолчав, сказал он, – только я уж лучше сперва вас послушаю.

– Нас интересует, Леня, история твоих, скажем так, взаимоотношений с Валерием Михайловичем Комаром, – начал Кротов.

Денис охотно уступил пальму первенства, видя, что грек относится к Кротову если не с почтением, то, во всяком случае, сильно хамить поостережется: весь вид Алексея Петровича не располагал к фамильярности.

Услышав фамилию Комара, Леня равнодушно пожал плечами, изображая, будто она ничего ему не говорит.

– Ты, может, не знаешь, Леня, – терпеливо продолжил Кротов, – а мне доподлинно известно. Когда уголовники готовят побег из зоны, они заранее присматривают человека, которого потом возьмут с собой. Говорят, что жалеют его, откармливают даже специально, чтоб поправился. И называют таких людей «каплунами». Их дальнейшая судьба проста: когда наступает голод, те, что ушли в побег, его попросту съедают. Чтобы самим не подохнуть с голоду, понимаешь? У тебя, Леня, несколько другой получился вариант, но ты все-таки «каплун». Для Валерия Комара. Усек?

– Мы тоже не пальцем деланные, – возразил Леня, хотя было заметно, что он маленько сник. – Мы тоже кое-чего соображаем. И газетки почитываем, и телевизор смотрим...

– Мы – это кто?

– Братья мои. Да и я сам.

– А кстати, какую лапшу тебе вешал Комар, когда уговаривал на пластическую операцию? Он же не мог сказать, что тебя готовит на роль «каплуна»...

– Много чего болтал...

– Например?

– Ну говорил, что у каждого богатого человека имеется свой двойник, – неохотно ответил Леня. – Что он вроде бы как телохранитель. В отдельных рискованных ситуациях. А за риск отдельная же и плата.

– И ты поверил?

– А за такие бабки, что Комар отстегнул, я во что хотите поверю!.. Это потом я стал кое-что понимать, да было уже поздно, у него кругом свои люди. Да и дело было сделано.

– Братья остались в Греции?

– Вам-то что? – помедлив, ответил Леня. – Если надо...

– А они тебя хоть узнали после операции?

– Так я сразу в Штаты рванул.

– С братьями?

Андриканис посмотрел на Кротова тяжелым взглядом и не ответил.

– Боюсь, скоро исчезнешь ты, Леня, из этого мира, – вздохнул Кротов. – И никакие братья тебе не помогут. Сам же говоришь, следят за тобой люди Комара... А если братья попробуют ему помешать, то пойдут следом за тобой, это хоть соображаешь? Зря приволок их сюда. У Комара гигантские деньги, он на них какую хочешь мафию купит, и не вам тягаться с ним.

– Это еще вопрос... – неуверенно проговорил грек и замолчал.

– Вот то-то и оно, – правильно расценил его сомнения Кротов. – Я ж не спрашиваю, сколько Комар тебе заплатил. Да пусть даже миллион долларов! А этих «лимонов» «зеленых» у него больше сотни. Ты в Гарлеме уже не первый день и знаешь, что даже за сотню баксов и тебя, и твоих братцев здесь пришьют, и не охнут! Видишь ведь, какой народец тут ошивается?

– Народец поганый, – согласился Андриканис. – А вот насчет миллиона ты загнул.

– Неужели согласился на меньшее?! – изумился Кротов.

– Двести тысяч и пять кусков ежемесячно.

– Наколол он тебя, Леня. Плохо с ним торговался. Дешево оценил свою жизнь... Это, впрочем, понятно. Сидел, поди, на мели? Да и семье ничего особо не светило... А поторговался бы, мог запросто и миллион отхватить. У Комара все равно тогда другого выхода не было. Полиция шла за ним по пятам. Интерпол. Слыхал ведь про такую организацию? И наша, российская. ФСБ.

– Да почем мне знать, что вы из уголовки?! – вдруг сорвался, закричал Леня. – Лепите мне тут! А вдруг вы люди Комара?!

– Да были бы мы людьми Комара, только за одни эти твои слова давно бы устроили тебе харакири. А мы серьезное дело предлагаем. После которого при тебе останется и твоя жизнь, и деньги тоже останутся, и братья не пострадают. Правда, вот личико обратно исправить у нас не получится.

– Так что за дело?! Я пока ничего не слышал!

– Спокойно. Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Нормально.

– Не врешь?

– А зачем?

– Резонно. Русский мат не забыл?

– Че-го? – даже растерялся Леня. – Да кто ж его забудет-то! Только зачем он мне сейчас? Вас послать?

– Нет, – рассмеялся Кротов, – послать надо, и как можно крепче, Валерия Михайловича Комара. Знаешь его телефон?

Андриканис молчал, то ли что-то соображая, то ли вообще не врубаясь в ситуацию. На лице его была полнейшая растерянность.

– По его телефону я звонить не могу, – сказал наконец.

– Это почему?

– Нельзя. Не велено. Только когда уже полный край.

– Так он уже и наступил. Не тушуйся, вот тебе моя трубка, – сказал Кротов, протягивая телефон, – набирай номер и говори.

– А чего говорить? – окончательно растерялся Леня.

– Сначала отматери его от всей полноты души. Как в лучшие свои времена. А потом скажешь ему, что раскусил, мол, его, подлеца, ну и так далее. Чем злей, тем лучше. Что он будет тебе кричать, не слушай. Говори, что находишься в аэропорту Кеннеди, поскольку улетаешь на родину, в православное государство Грецию. А на него, на Комара, стало быть, кладешь и так далее. Ясна задача?

Леня, поочередно оглядывая всех, молчал, соображая.