свежие новости кто-то преподносит!

Я позванивал. Каждый раз отвечал секретарь, но однажды поднял трубку Павлов. Возник вопрос: если арестован генерал Пестов, почему на его месте сидит он?

Про арест, а вернее, задержание генерала тоже надо было узнать.

Для меня это не проблема, — улыбнулся Рябков и неожиданно заговорил голосом Брежнева, потом пе­решел на Горбачева и Ельцина.

Да вы артист! И еще какой! Здорово голоса ими­тируете, — восхитился Турецкий.

Немного получается...

Не немного, а точь-в-точь! И кто вякнул про арест?

Шеф.

Вы позвонили директору ФСБ?

Так точно.

И от чьего имени?

От имени и голосом самого генерала Пестова. Думал, разговор будет более-менее продолжительным, а он сразу заорал. Откуда, мол, звонишь, ты же арес­тован! Положил трубку.

Турецкий весело рассмеялся и наполнил рюмки.

За это надо выпить, Павел Геннадьевич! Представ­ляю, что было дальше... Он же шум поднял, шеф- то!

Без шуму не обошлось, — согласился Рябков. — Но я-то дело сделал. Все стало на свои места. Я еще выжидал несколько дней, но, когда узнал про Павло­ва, пришло решение.

Вы не доверяете Павлову?

Он, чтобы спасти шкуру свою, мать родную про­даст! — резко ответил Рябков. — Полковник Павлов назначен на место генерала?

Да, — не стал скрывать Турецкий. — Причем назначен директором ФСБ.

Я так и думал, — усмехнулся подполковник. — Почему же вы его-то не задержали?

В отличие от генерала и вас, Павел Геннадьевич, мы не располагаем компрометирующими фактами и вескими доказательствами.

Понял, — после долгого молчания ответил Рябков.

Вы оказались на даче генерала по его приказу?

Нет. Пестов ничего не знает. Дело в том, Алек­сандр Борисович, что о даче в деревне, думаю, никому не известно, кроме меня.

Значит, отношения ваши достаточно близкие?..

Мы доверяли друг другу.

Перейдем непосредственно к убийству Веста, — перевел разговор на конкретную тему Турецкий.

Ночью позвонил Пестов и попросил приехать к нему. Встретил возле подъезда...

Удобнее, по-моему, было бы в квартире?

Видимо, на то у него были причины. В после­днее время он был очень осторожен.

Предполагал подслушивание?

В том, что телефон прослушивается, он был уверен.

И все-таки позвонил!

Он и раньше звонил. Наша работа в основном ночная, — усмехнулся подполковник. — Приехал. По­ лучил приказ. Остальное вам известно. По-тихому не получилось. Кто мог подумать, что у Веста оружей­ный склад... Сержанта жаль.

Кроме сержанта были еще двое, — напомнил Ту­рецкий.

С них-то и началось, — подхватил мысль Ряб­ков. — Было решено убрать и этих парней.

Кто решил?

Я получал приказы только от одного человека, непосредственного начальника, генерала Пестова.

И всегда выполняли?

Приказ не обсуждается. Но в этом случае я отка­зался его выполнить.

Что на это ответил Пестов?

Одно слово. «Иди». И я ушел, вернее, уехал. На его дачу, в Духонино. И то не сразу. Лишь после того, как узнал, что приговорен.

Кто-то сообщил или вы сами догадались?

Рябков закурил, несколько раз глубоко затянулся.

Вы вообще-то представляете, Александр Борисо­вич, в чем заключалась наша работа?

Если говорить грубо, вы занимались вымогатель­ством.

Совершенно верно. Вопрос лишь в том, у кого мы вымогали...

Для закона это не имеет значения.

Да, мне сообщил один из тех, кто должен был меня убрать. Я даже не знаю его имени. К чему это говорю? Да к тому, что, когда начнутся аресты, а они начнутся, надо быть крайне осторожными с рядовыми сотрудниками. Они ни в чем не виноваты. Более того, большинство из них уверены, что делали святое дело. Не скрою, они получали какие-то деньги, но деньги эти шли как процент за выполненную работу. И кста­ти, вполне официально. Они ни в чем не виноваты, — повторил подполковник. — В этом основная причина, почему я пришел к Еам с повинной.

Какой же Костя все-таки молодец! — хлопнул ладонью по столу Турецкий.

Не понял вас, Александр Борисович...

Друг мой! Старый, добрый дружище! Заместитель прокурора Меркулов Константин Дмитриевич. Давай- ка махнем за его здоровье! Пошаливает у Кости сердеч­ко... Он на меня собак спустил, когда я выступил, мол, хрен с ними со всеми! Обозлился. Чуть в отпуск не прогнал! И оказался прав. Жалеть надо людей...

Виноваты не они. Вина лежит на таких, как Пе­стов, Павлов, как я, — твердо заявил Рябков. — Не подумайте, что я испугался смерти, хотя кто ее не боится, но, может быть, не легче мне было и решить­ся. Тоже ведь ничего хорошего не жду.

Хорошего ожидать не приходится, — согласился Турецкий. — Но жить будете... Много брали?

Достаточно. Наличные подготовлены к сдаче, счета в банках также готов представить.

Когда вы успели приготовить? И где? Не в дерев­не же!

Я съездил в Москву. К жене и детям. У меня их трое. Два мальчика и девочка...

Вы рисковали, и весьма серьезно.

Не мог ничего с собой поделать!

Поделились с женой... выражусь помягче, свои­ми неприятностями?

Нет. Не поделился. Но она же не без глаз, не без головы. Многое видит, слышит, о еще большем дога­дывается.

В чем заключалась конкретно ваша работа?

Моя работа черновая. Отвечал за московские злач­ные места. Собрать, пересчитать и отдать деньги.

Кому передавали?

Обычно генералу Пестову. В его отсутствие — Павлову.

Злачные места существуют не только в Москве.

Я отвечал только за Москву.

Куда, по-вашему, шли деньги? Наверх?

Обратитесь к генералу Пестову Юрию Гавриловичу.

Я вот думаю, Павел Геннадьевич, а не рано ли вы сдались? К примеру, не сдался Павлов и сел на генеральское место!

Павлов не приговорен. А у меня выбора нет.

В том-то и дело, что выбора нет, — вздохнул Ту­рецкий. — А если бы обошлось по-тихому? Так бы и продолжалось? Собрать, пересчитать, отдать...

Так бы и продолжалось, Александр Борисович, — прямо глянул в глаза следователя подполковник.

Ответ хороший. Искренний. — Турецкий гля­нул на часы. — Давайте-ка, как и Полагается, запи­шем