Так и будешь молчать?

О чем говорить-то? Мы вроде договорились.

С кем?

С твоими.

А ты чей? Разве не мой?

Договорились, — повторил Демидыч.

И о чем же вы договорились?

Они че, не сказали?

Не успели. Спешил с тобой встретиться.

Буду молчать. Все шито-крыто. Саргача не трожьте.

А если тронем?

Ваше дело. Только потом пеняйте на себя.

У тебя в Заветах банька есть?

Ну.

Что — ну?

Ну есть.

Пригласил бы. Я в Гонконге у Вани Бурята па­рился, а уж у тебя-то сам Бог велел!

Приезжай. Истопим.

Смотрю, не удивился.

Чему?

Неужели не слыхал, кто такой Бурят?

Слыхал. Ну и че?

Тьфу! — сплюнул Грязнов. — Че! Че! Зачёкал! Бычок архангельский! Ты понимаешь, что после твое­го прикола я не могу тебя отпустить? Засветил ты моих ребят. Засвети-ил! Понял?

Мое слово — закон. Сказал, буду молчать, зна­чит, буду. Че они, не поверили, что ль?

Они-то, может, и поверили, да я не могу, не имею права поверить!

Интересно, — проговорил Демидыч и умолк.

Что тебе интересно-то?

Вроде одним делом занимаетесь, а друг за друж­кой топчетесь.

Прозреваешь, — удовлетворенно улыбнулся Гряз­нов. — Может, подумаешь, почему за одним и тем же человеком, полковником ФСБ Павловым, топчемся и мы, и твой бывший командир?

Мне думать нечего. Мне приказали, я выполняю.

Тебе стучать приказали на мою контору! Значит, стучишь?

Не-е, — покачал головой Демидыч. — Не стучу. Не приспособлен.

А напарник? Как его... Федя?

У него спроси.

Крепкий ты мужик, Володя, — с уважением про­изнес Грязнов. — Я таких уважаю.

Ия тебя уважаю, — расплылся в улыбке Демидыч.

Поверю я тебе, пожалуй. Будешь молчать.

О чем говорить? — хмыкнул Демидыч. — Толь­ко прямо скажу, Саргача не трожьте.

Уже слышал.

Свистнет Саргач, все «волки» в Москве будут.

Это кто ж такие?

Коли придет час, увидишь.

Хороший командир был Саргачев?

Что ты!

И чем же он был хорош?

Я тебе, Грязнов, только одну басню расскажу, а ты смекай. Подкинули «духи» паренька нашего но­ чью. Что с ним вытворяли — не знаю, но, видим, ис­колотый весь, член вырезан и в рот воткнут. И что, думаешь, сделал Саргач?

Слушаю, Володя.

Мы их, сук, десятерых взяли. И тоже подкину­ли... Понял?

Понял.

А ты говоришь...

Люди меняются, Владимир. Смотри не ошибись... Ты когда дежуришь?

Завтра моя смена. Если ты уже не уволил.

Выходи. А сейчас езжай в свои Заветы, отдохни.

Демидыч поднялся не сразу, поразмышлял о чем-то, словно ожидая от Грязнова какого-то вопроса, не дождался и направился к двери.

Слава набрал номер телефона Турецкого:

Привет. Я подъеду, Саня? Минут через пятнад­цать — двадцать буду. Пока.

5

В гостиной дачи Алика Попа шел своего рода сходняк. За столом сидели хозяин, самый крупный авто­ ритет азербайджанской мафии Тофик Алиев, два его помощника Джалал и Сабир, Ефим Аронович Фишкин и представитель чеченской группировки Гирихан, известный под кличкой Гиря. На первый взгляд все они держались уверенно, а вернее, старались держать­ся — это было заметно по их напряженным лицам. Да и то сказать, разговор предстоял непростой: замочили джигиты Тофика парня из охраны Антона Маевского, второй, дважды раненный, ушел. Машину изрешети­ли, а он все-таки ушел, собака, гнались и уже почти догнали, но паренек знал, куда летел, тормознул воз­ле ночного клуба на Цветном, и тут же подскочили к машине люди Бурята во главе с Мишкой Слоном. При­шлось спешно смываться. Сообщили Антону, а тот тут же позвонил Буряту. «Начинай, Антоша, — приказал Бурят. — Не мы первые кровь уронили». В ту же ночь, под утро, менты, дежурившие на Ленинградском вок­зале, обнаружили четыре трупа, как принято сейчас говорить, лиц кавказской национальности. Они лежа­ли рядком, словно напоказ выставленные, у стены складского помещения и все с аккуратными дырками в голове. Менты потирали руки: пусть мочат друг дру­ га, падлы, но убийство есть убийство, а потому возбу­дили уголовное дело, выяснили, что убитые принадле­жат к группировке Тофика Алиева, один из бомжей видел вроде две черные машины, что-то выгружали, а что, ему, бомжу, до фени. На этом дело и завяло — но лишь со стороны милиции и прокуратуры, теперь оно перешло в руки Бурята и Тофика.

Первым, как хозяин, взял слово Альберт Георгие­вич. Положение его было незавидное. До сходняка они, конечно, обговорили с Фимой дальнейшие свои дей­ствия, но до конкретики так и не дошли. Слишком неожидан и решителен был ответный удар Бурята. Одно дело — встретиться, потолковать, пойти на вза­ имные уступки, к которым Алик и Фима были гото­вы, и совсем другое — когда в наличии имеется пять трупов. «И это не конец, — уныло повторял Фима Фишкин. — Бурят не остановится». — «Не ной! И без тебя тошно!» — с досадой отмахивался Алик.

Господа! — поднялся Альберт Георгиевич и ог­лядел присутствующих. — Помянем наших товарищей! Пусть земля будет им пухом!

Все встали, не чокаясь, в полном молчании выпили.

Теперь, господа, обрисую обстановку, как она мне представляется... Прошу не принимать моих слов как дело решенное, но, прежде чем возражать, хоро­шо обдумайте свой ответ. Удар, нанесенный Буря­том, лишает нас основных доходов. На Москве он не остановится. В скором времени то же самое произой­дет во всех других городах. Почему Бурят решился на подобное? Ему некуда деваться. На приобретение «геры», на доставку, на людей, связанных с этим биз­несом, ушли огромные деньги, сотни миллионов бак­сов. Касса его пуста, разумеется, относительно. Убеж­ден, что, прежде чем начать дело, он заручился если не поддержкой, то бездействием работников ФСБ. Без этого он не решился бы. Впрочем, мы это видим воо­ чию. Все фээсбэшники куда-то подевались! Были — и нет! Сила за Бурятом стоит большая. Я не удив­люсь, к примеру, если сейчас сюда подойдет парочка БМП, а то и танков, с полным вооружением и с сол­датиками на бортах. Большого ума не надо, чтобы представить последующую картину... И будьте уве­рены, средства массовой информации сделают все для раздувания ажиотажа против нас, как основного ис­точника зла. Заслугу, конечно, припишут себе силовые министерства, и в первую очередь МВД. В Моск­ве Бурят