Обидно. Не за себя, за дело.

Кранты подходят вам, дорогие товарищи...

Кому это — вам?

Всем вам. Ну, и ментам тоже.

Не спеши, Ваня.

Капец России!

И тут не торопись.

Вашей России. Дурацкой.

Дураков в России, точно, хватает, — согласился Грязнов. — Но и умных немало. Посмотрят дураки на умных, авось и сами поумнеют.

Сомневаюсь.

Сажал я тебя, Ваня?

Когда было-то? Ты теперь посади.

Придет время — сядешь.

Ушло времечко, ушло. Правда, вот если бы таких, как ты, не поперли из органов... Тогда, конеч­но, нелегко бы нам пришлось. А теперь? Половина ментов по всей России у меня здесь, — сжал кулак Инин Пурят. — И не пищат. Потому что деваться им некуда. Влипли. А какого ранга люди?! Скажу — со « ту им упадешь.

Скажи.

Так тебя же после этого убирать придется!

У меня, Ваня, линия жизни на ладони очень долгая.

Бурят посмотрел на Славу, разлил водку.

Вот и давай за твою долгую жизнь!

Спасибо, — усмехнулся Грязнов.

Не знаю, какой длины была линия у вождя, но вот чик — и нет его! А какие планы строил! Какие речи говорил! А жил? Птичьего молока не было, так птички и не доятся!

Не на ту лошадку поставил, Ваня.

Опять ты за свое, — помрачнел Бурят, взял пор­тативный телефон, приказал что-то по-китайски. Вошла Ляньсан и остановилась возле дверей.

Буду говорить по-русски, чтобы ты не сомневал­ся, — обратился Ваня к Грязнову. — Подойди ко мне, детка, — позвал он девушку. — Этот дядя сыщик. По­лицейский.

Полицейский, — повторила девушка.

Он говорит, что мужчину в «Виктории» убил я! Поняла? Я!

Цзэн! Убил Цзэн! — изменившись в лице, вы­крикнула девушка.

Что скажешь? — повернулся к Грязнову Бурят.

Да разве я говорил, что убил именно ты?

Хорошо. Слушай, Лян. Убил не я. Нет, не я. Другой. Русский. Так говорит он, полицейский.

Цзэн, — повторила девушка.

Шагай, — махнул рукой Бурят.

Ляньсан та самая девушка?.. — начал было Гряз­нов, но Бурят перебил его:

На куски режь, другого не скажет.

А этого Цзэна нашли?

Найдут. Я вообще не понимаю, на кой вас сюда занесло?! Или у ментовки деньги объявились лишние? Да и дело-то для вас глухое. Вот для полиции Гонкон­га все ясно. Бытовуха.

Время покажет...

Не-ет, заноза в другом. Недаром не какой-то ря­довой следователь нагрянул, а «важняк», сам Алек­ сандр Борисович Турецкий!

Так ведь и убили-то не рядовую пташку.

Предложил бы я тебе денег, Грязнов, много де­нег, тебе такие и не снились, да знаю — не возьмешь, — помедлив, сказал Бурят.

Я беру, — спокойно ответил Слава и на вопроси­тельно-испытующий взгляд собеседника добавил: — Агентство мое работает на хозрасчете.

Берешь за работу? — уточнил Бурят.

Само собой.

А я уж подумал, неужели и ты клюнул! — рас­смеялся Ваня. — Як тому, что берут.

Берут, — согласился Грязнов. — Но, даст Бог, скоро подавятся.

Проглотят. Я тебе ничего нового не сообщаю, сам из газет узнаю, — Бурят кивнул на столик, заваленный почтой. — Ежедневно доставляют. Самолетом. Сегодняш­нюю пока не просмотрел... К примеру, генерал Лебедь, личность известная, а главное, чистая, в открытую, в лоб, перечислил фамилии, должности генеральского во­рья. И что? Па-ашел в отставку! Кувыркается в Думе, пиджачишко мятый, галстучек нацепил, громыхает о чем-то, а о чем, и не поймешь! Я, грит, не за коммунис­тов, не за демократов, не за царя-батюшку, я — сам по себе! Так не бывает. Один в поле — не воин.

Лебедь себя еще покажет, — задумчиво прогово­рил Грязнов. — Он не один, Ваня.

Тебе лучше знать. — Бурят булькнул водки в рюмки, приветственно приподнял и выпил. — Или вот кричат: мафия, мафия, рэкет... Чего кричать-то? У пас танки, самолеты, армия, ФСБ, ФСК, МВД и про­чее и прочее. Расстреляй, арестуй, посади. И будет полный порядок.

Поздно.

И я о том. Я уж не говорю о крупных городах, в райцентрах любого чиновничка бери и сажай. Статья одна — взяточничество. Сталин нужен.

Тебе бы к Анпилову податься! — рассмеялся Грязнов.

Анпилов мужик хороший. Во-первых, его не ку­пишь. Во-вторых, он не врет, а говорит, что думает. — Бурят подошел к столику с почтой, заметил белый пакет, вскрыл, прочел записку, вытащил несколько цветных фотографий. — Глянь, Грязнов!

На фотографиях был Роберт Вест, заснятый, види­мо, в казино, потому что вокруг него — кто сидел, кто стоял — толпились хорошо одетые господа. В одном из них Слава узнал полковника Павлова.

Говорили мне, а я как-то и внимания не обратил. А он смотри как раскрутился!

В чем дело-то?

Тебе не знакома эта рожа? — ткнул в фотогра­фию Веста Ваня.

Впервые вижу.

А насчет российских казино шороха не слышал?

Появился, говорят, какой-то игрок в очко. Гре­бет подчистую!

Он и есть. — Бурят снова перечитал записку. — Ты смотри... Монако, Сан-Марино, Марсель, Париж... В Штаты рванул! Во гад! Ладно. Разберемся.

Подари одну, —выбрав фотографию с Павловым, сказал Грязнов.

Возьми, — подумав, ответил Бурят. — В баньке мы с тобой попарились, водочки попили, немного по­ калякали, с главным свидетелем познакомился... Что еще твоя душенька желает?

В море бы искупаться, в Южно-Китайском...

Тебя проводят.

Сам дойду. Рядом.

Плавки при тебе?

В гостинице.

Вот видишь. Проводят.

Они вышли на улицу, и сразу откуда-то появился сухощавый китаец.

Его зовут Сюй. Он говорит по-русски, — сказал Бурят и, обращаясь к китайцу, добавил: — Проводи господина на пляж.

Пляж оказался крохотным песчаным островком на территории коттеджа, огороженным высоким бамбу­ком. Возле дерева с широкими листьями, названия которого Слава не знал, стоял домик, тоже сплетен­ный из бамбука. В домике было прохладно и чисто, бесшумно работал кондиционер. В углу стоял холо­дильник, в котором Грязнов обнаружил разнообраз­ные напитки и фрукты. Полотенца, простыни,