— Константин Дмитриевич, между прочим, передал мне отдельные ваши оценки, которые, не стану врать, оказались для меня неожиданными и приятными. Поэтому мне и хотелось бы найти с вами общий язык для пущей, как говорится, доверительности.
Латвин засмеялся:
— Все правильно, я не отказываюсь от своих слов. Но скажите и вы мне, как же случилось, что наша былая гордость, дважды краснознаменный МУР, извините за выражение, дошел до жизни такой?
Грязнов поскучнел и глубоко вздохнул.
— Вы можете мне не верить, я и сам едва пережил такое… Лично участвовал в разгроме той банды… А потом как кусок от сердца оторвал.
— Да, я знаю, читал материалы процесса. Сочувствую, Вячеслав Иванович. Ну что ж, вернемся, как говорится, к нашим баранам?
— Я внимательно вас слушаю. Только еще один предварительный вопрос: вы уверены, что здесь не прослушивается?
Латвин непринужденно расхохотался.
— Я сказал что-то смешное? — не понял причины веселья Грязнов.
— Да нет, что вы! Я просто сейчас подумал, в какое время мы живем. В кои-то веки именно мне задали такой вопрос именно вы!
— Да, — с философским выражением на лице развел руками Грязнов, — увы!
— Не беспокойтесь, здесь уже все, что нужно, проверено. Я спокоен.
2
Уже с самого начала разговор пошел о старом, тянущемся уже без малого десять лет расследовании убийства тележурналиста Владлена Кедрова. Видимо, Латвин посчитал это событие исходной точкой, с которой начался отсчет и его неприятностей на российском телевидении, приведших его к вынужденной эмиграции.
Лев Борисович даже мимоходом не коснулся происхождения своих денег, это было как бы само собой, без чьего-то активного вмешательства со стороны. Впрочем, все умные люди именно так и делали свои первые состояния, чтобы затем вложить средства в реальные дела. Или хотели, чтобы так было, поскольку, в конце концов, случалось по-разному. Участвовал ли криминал? Ну, наверное, краткая эпоха накопления капитала особой щепетильностью и гуманностью не отличалась — тому масса примеров в мировой истории.
В середине девяностых годов у Льва Латвина, основной бизнес которого, представленный тогда фирмой «Анализ», процветал, появлялись новые темы и замыслы. Одним из «не самых худших» казался ему вариант с приобретением спортивного блока на Народном телевидении России, так называемом НТР, чтобы создать затем на его базе самостоятельный спортивный канал, который широко занимался бы освещением спортивных событий в России и за рубежом, имея в виду гигантские инвестиции от заинтересованных в сотрудничестве лиц и организаций.
С этой благородной, надо прямо называть вещи своими именами, целью Латвин договорился с генеральным директором НТР Владленом Кедровым о покупке спортивного блока и превращении его в канал, но с условием, что он должен быть очищен от всей коммерческой рекламы. Этот мораторий на коммерциализацию должен был, по идее, быть временным, поскольку в новых условиях канал сам диктовал бы заинтересованным в рекламе лицам свои условия. Говоря другими словами, временный отказ от коммерциализации был непременным условием договора о покупке.
Тогда же Кедров и объявил о моратории на рекламу. После чего, в скором времени, был убит двумя выстрелами в спину в подъезде дома, где была его квартира.
Мало кто, особенно в правоохранительных органах, занимавшихся расследованием преступления, связывал между собой эти два факта. Действительно, какая связь? Но «сделка века», как считал ее Латвин, была фактически сорвана. Почти, потому что еще оставалась некая надежда на прежние договоренности. Но тут же Латвину стало известно, что за его спиной начальник его службы безопасности, он же консультант по ряду важнейших проблем компании «Анализ» Виктор Альбертович Порубов, якобы ведет переговоры с руководством канала НТР о необходимости продажи того же самого спортивного блока другому лицу — известному тележурналисту Леониду Треневу. Кто же на самом деле находился за спиной этого Тренева, можно было только догадываться. Благодаря личным связям Льву Борисовичу удалось установить, что Тренева «курирует» известная тогда в российских кругах «троица» — Коротков — Воронов — Порубов — всесильные, казалось бы, временщики при прежнем президенте, вскоре отправленные им же в отставку, не без давления со стороны, кстати, родственников президента, испугавшихся такого расклада во власти. Впрочем, Порубов тогда уже ушел — первым из «троицы» — и служил в «Анализе», между прочим, стараниями своих товарищей. Все было бы понятно Латвину, кроме одного: как мог тот же Порубов договариваться за его спиной? Следовательно, раз такое уже приключилось, значит, за Виктором Альбертовичем стоят двое других — то есть Воронов с Коротковым, чьи интересы в данном случае и представлял Виктор Альбертович. Двое этих последних в ту пору еще продолжали находиться у власти — один командовал Службой безопасности президента, а второй возглавлял ФСБ.
Произошел серьезный разговор с начальником службы безопасности. Тот, честно глядя в глаза своему хозяину, буквально все отрицал. Не было ничего. Никаких договоров, никаких встреч и разговоров. Никаких «подставок». Он сам впервые об этом слышит от Льва Борисовича. Откровенная ложь не украшала такого серьезного, полагал Латвин, человека, как Порубов. И Лев Борисович решил уже для себя расстаться с ним. Но…
Буквально в последнюю минуту обнаружилось, что господа Коротков, Воронов и тот же Порубов уже давно и твердо решили «править бал» на собственном телевизионном канале, которому уже и название придумали — «Росспорт». А чтобы у Латвина больше вообще не оставалось никаких сомнений в том, что он проиграл, его пригласил к себе сам Коротков.
Ну пригласил — это неточно сказано. Однажды, прямо посреди Москвы, в центре столицы, «мерседес» Латвина взяли «в коробочку» два черных джипа. Вышедшие «джентльмены» вежливо пригласили его проявить спокойствие и выдержку и совершить в их сопровождении небольшую загородную прогулку. Оказалось, действительно не очень далеко, в известный поселок Успенское, что по Рублевскому шоссе. И там, в большом, но безвкусном кирпичном «замке» у него состоялся «принципиальный» разговор с Николаем Алексеевичем Коротковым, где ему, Льву Борисовичу Латвину, было сделано «разумное» предложение. И он не смог, не сумел отказаться, поскольку в условиях устного пока договора фигурировала его собственная семья — жена и двое детей.
Сам бы он еще посопротивлялся, поборолся за себя и свое дело. В конце концов, не в дремучем лесу живем, а в цивилизованном обществе. Но, поразмыслив, он как-то не нашел в душе отклика на ту мысль, что цивилизация — та вещь, точнее, те условия, которые могли бы оказаться для него спасительными.
Короче говоря, он вынужден был принять предложения Короткова, который, кстати говоря, очень этому обстоятельству обрадовался и даже, чисто по-дружески, клятвенно пообещал не чинить ему в дальнейшем никаких препятствий, даже если он, Латвин, вдруг, скажем, пожелает выехать на постоянное место жительства в любую страну мира по собственному усмотрению. И в какой-то момент Лев Борисович понял, что Коротков был абсолютно искренен с ним и, возможно, в самом деле не желал ему никакого зла. Ну бывает же, что просто так обстановка складывается. Ветер вдруг подул не в том направлении, а как остановить ветер? Глупо. Приходится подчиняться, как подчиняемся же мы некоторым законам физики. Тому же земному притяжению, например. И ничего. Пытаемся там что-то сделать, подпрыгиваем, пытаясь преодолеть притяжение, но ведь и не сильно горюем, когда не получается, верно?
Вот на такой оптимистической ноте они тогда и расстались. Почти, можно сказать, друзьями.
Акции Латвина захотел приобрести человек с ничего ему не говорящей восточной фамилией Джичоев, который в свою очередь тоже клятвенно обещал ничего не менять в структурах компании «Анализ». До поры, до времени. Дожидаться чего, оказалось, нужно было не так уж и долго.
Но что-то уже у них самих там не складывалось. И вот уже двоих отнесли на кладбище, а третий, по упорным слухам, достигшим даже заграницы, где-то скрывается. При этом грешат на спецслужбы», что, мол, их это рук дело. Там же даже между собой «дружат», как те пауки в банке, не так ли?
Что мог бы ответить Грязнов на столь прозрачный намек? Да ничего. Говорят — и пусть говорят.
