кончить его. Вот, — он протянул Мельнику иголку. — Ткни его в любое место и подержи. Делов то.

Мельник, не сводя взгляда с парня, взял в руки иглу и сжал ее так, что побелели пальцы.

— Почему он так смотрит? — он кивнул на лежащего парня.

— Как?

Рядом возник Никита, который привычно заглянул Венику в зрачки.

— В полном сознании, — констатировал он.

— Почему так тупо смотрит? — повторил вопрос Мельник.

— А как ему смотреть? — усмехнулся Стоматолог.

— Странно это. Словно труп.

— Ах это… Так он ведь отупел. Возможно, и не понимает…

Мельник замахнулся иглой, как вдруг опустил руку.

— Слышишь! Ты!!! — вдруг крикнул он в лицо Венику. — Слышишь меня?

— Ты чего, Степеныч? — удивился Стоматолог.

— А то! Интересно мне, что он чувствует и что чувствовал, когда Степана моего убивал… Он что, свихнулся, что ли?

— Да нет.

— Оклематься может?

— Теоретически может.

Мельник повернулся, посмотрев на Стоматолога:

— Подари его мне.

— Так я же сказал, бери. Коли и все.

— Нет, не так. Он мне по-другому нужен.

Мужики отошел от Веника в сторону и Мельник и стал что-то говорить мучителю. Парень не разобрал, что они говорят, услышал только, как Стоматолог спросил:

— Ты уверен, что тебе это надо?

— Я спать не мог, зная, что это чмо разгуливает на свободе и теперь вот так просто убить? Нет! Я ему кое-что особенное приготовлю.

— Ну, если договоришься, то… Почему бы и нет… Но это под твою ответственность.

Мельник подошел к Венику.

— Слышишь ты? Еще увидимся!

Мужик толкнул парня в лоб тыльной стороной ладони. Толчок был небольшим, но Венику показалось, что в лоб ему врезалась пудовая гиря.

Сознание привычно оставило парня.

Когда он в следующий раз открыл глаза, то не знал, сколько времени прошло. Мыслей не было. Только на краю сознания маячила мыль: 'Что мучители выдумали на этот раз?'

Веник тупо посмотрел перед собой и немного удивился. Что-то явно было не так. Комната со светлыми стенами, залитая ярким светом. Но главное не это. Он не распят в жестком кресле, а лежит в горизонтальном положении, прикрытый белой простыней. Рядом на вертикальной блестящей железяке закреплена перевернутая склянка с жидкостью, от которой отходит прозрачная трубка, заканчивающая на его локте.

Впервые за все время, Веник обнаружил, что у него не так сильно болит голова. Тело привычно горело и пульсировало болью, но в голове — почти ясно. Он почувствовал, что через локоть в него словно входит жизнь, а боль становится все более слабой.

Сделав это открытие, Веник вдруг обнаружил, что в комнате есть еще люди. Рядом бубнили голоса. Кто-то говорил недовольным голосом:

— Вечно какие-то выдумки и блажь! Вот скажи, на кой черт, на этого болвана препараты переводить? А?

— Ну, так приказали же, — ответил другой, равнодушный голос.

— А ты в курсе, какое положение сейчас с медикаментами? А? Пенициллина осталось всего ничего!

— Так вы чего, пенициллин ему колете? — первый голос оживился.

— Да нет, конечно! Я вообще.

— А…

— Медикаменты почти на исходе, а они тут устроили опыты.

Голоса бубнили. Назывались какие-то фамилии, название препаратов.

Веник закрыл глаза и под бубнящие голоса, впервые за все время пребывания здесь, спокойно уснул.

Веник открыл глаза. Он не очнулся, как все прошлые разы, а именно проснулся. Измученное тело ныло. Бегло оглядевшись, парень обнаружил странную картину. Ярко освещенная комната исчезла. Теперь вокруг царил полумрак. Когда глаза привыкли к тусклому свету, Веник повернул голову и осмотрелся.

Он лежал в комнате, освещаемой тусклым светом. Все пространство заставлено тремя рядами двухъярусных кроватей. На одной из таких кроватей, на нижнем ярусе, он и лежал.

Он сразу же узнал это место, но глазам поверил не сразу, потрясенно оглядываясь и привыкая к страшной мысли.

Таких комнат-общежитий в Тамбуре было несколько, и в одной из них Веник провел довольно много времени, лишь несколько лет назад сменив койку здесь на отдельную 'квартиру' вне пределов Тамбура.

И вот, по прихоти Мельника он снова здесь. Среди отверженных бедолаг.

Сейчас на койках никого не было, видимо, рабочая смена еще не закончилась. Рядом сидел какой-то очкастый люксовец в чистой одежде, который осматривал Веника. Поодаль маячил еще один стражник. Медик при помощи узкого черного цилиндрика взял кровь из пальца парня, посмотрел на черный прибор и что-то записал у себя в блокноте. Затем он покормил парня непонятными питательными массами и ушел, сделав укол. Веник, перед тем как заснуть, успел подумать, что Мельник, видимо, задумал большую гадость, раз поместил его сюда, да еще личного врача приставил.

Когда парень снова проснулся был вечер. Обитатели комнаты, поужинав, собрались в комнате, на своих койках. Часть мужиков болтали между собой, но большинство, нет-нет да и поглядывали на лежащего парня. Однако заговорить с ним никто не решался. Веник кивнул нескольким знакомым, хотя почти все здесь были ему знакомы. В Тамбуре все знали друг друга. На приветствие ответили всего несколько мусорщиков, робкими кивками. Большинство смотрели на парня или тупо или же настороженно.

Сейчас бы уже самый конец дня. Скоро отбой. Веник подумал только, что ему уже не дадут ужина, как в комнату вдруг начали заходить люди. Они шли и шли, становясь полукругом, вокруг парня, который, напрягшись, наблюдал, что народ все прибавлялся и прибавлялся. Похоже, тут собралось почти все население Тамбура.

Народ встал тесной стеной вокруг койки парня. Многие сидели на кроватях, на обоих ярусах. Все, как один, чего-то ожидая, смотрели на парня.

'— А не в том ли замысел, Мельника, дабы они меня на куски разорвали, — подумал Веник и тут заметил, как толпа раздалась, открывая проход. По нему прошли несколько стражей. Один из них нес несколько металлических контейнеров. Когда тот разложил их на соседней постели Веник вдруг понял, что это.

Еда!

Пока страж возился с едой, по комнате поползли кружащие голову запахи. Такой жратвы тут сроду никто не пробовал.

Венику, приподнявшемуся в кровати, подали тарелку с супом. Такого вкусного кушанья он еще не ел. Однако все портили собравшиеся. От их взглядов кусок не лез в горло. Веник просто удивился, что некоторые смотрели на него с неприкрытой ненавистью.

'— Неужели они, кретины, не понимают, что их специально натравливают на меня? — думал он, давясь вкусной едой. — Это какими же идиотами надо быть, чтобы купиться на такое?'

После еды, запив сладким компотом ужин, Веник снова прилег.

Стражники ушли. Представление кончилось. Народ, тихо переговариваясь, начал расходиться. Веник уснул.