были. Она старая, но из ума не выжила, как ты. 'Голубки, - сказала, - идите на х…' Так прямо и сказала. от тебе и асилиса. А ты? Очнись. сарае он будет жить. Снесут они и избу, и сарай, и сад вырубят, коттеджи построят, продадут и смоются.

- Больно умный, - перебил его дед, - наплел ерунду. Деньги дают большие.

- Ничего не дадут.

- Доллары, - возмутясь, вскрикнул дед, повалился на землю Андрей Иванович попытался его поднять, но дед отмахнулся, повернулся на бок и заснул.

…От Клавдии не было никаких вестей с тех пор, как уехала. Уже вишни и яблони отцвели, на черемухе завязались ягоды, сныть зацвела белым цветом, заполонив весь двор, кукушка давно прилетела и куковала в лесу, шиповник буйно цвел. Андрей Иванович жил в тревоге и обиде. Успокаивало одно: если бы что случилось, то алентина как-нибудь сообщила, но и она не появлялась, тоже забыла асилису, которая, впрочем, не унывала, любила посидеть в саду и беседовать с Андреем Ивановичем. С тех пор, как приезжал из Франции правнук Нелидова, ее словно прорвало, она вспоминала о молодости то, что не могла вспомнить прежде.

Порывшись в своем сундуке (большой старинный сундук занимал почти половину комнаты, заперт на тяжелый медный ключ, который висел у нее на шее вместе с изящным крестиком), она достала с самого дна шкатулку, которая с мелодичным звоном открывалась крохотным ключиком. Чего только не было в шкатулке - все заветное, все драгоценное для души: засушенный полевой цветочек василек, потерявший свою синеву, ставший белым,

бумажные царские деньги, золотая монета с изображением царя-батюшки, российский серебряный рубль двадцатых годов, батистовый платочек, коричневый пузырек с высохшими духами (но от него всё равно пронзительно и нежно пахло), грамота лучшей доярки колхоза 'Заря коммунизма', справка о реабилитации Петра Сергеевича олкова, бухгалтера колхоза 'Заря коммунизма', ее мужа, расстрелянного в 1937 году, письма с фронта сына Григория, свидетельство о его смерти в 1969 году, выписка из роддома о рождении правнучки алентины в 1975 году (3 кг 200 г), извещение о гибели внука Сергея олкова в Аганистане в 1983 году и, наконец, пожелтевший листок бумаги, который асилиса долго держала в руках, не решаясь показать Андрею Ивановичу. Наконец, передала, сказав:

- Это тайна моя, с собой в могилу заберу…

Он развернул листок, там лежали две царские ассигнации по 500 рублей, и было написано: 'Сердце мое, асёна, сокровище мое, я вернусь, сохрани дитя. Никита Нелидов. 26 сентября 1915 года. Благослови тебя Господь'.

Стояли душные июльские дни, солнце пекло нещадно, трава и листья на деревьях пожухли, по ночам набегали тяжелые тучи, грохотал гром, с треском раскалывая воздух, сверкала молния, все душное пространство гремело, обещая дождь, но дождя не было вторую неделю. Что-то жуткое, неестественное происходило в природе. Где-то горели леса, пахло гарью.

Однажды Андрей Иванович проснулся оттого, что вся изба была окутана едким дымом. Задыхаясь, он выбежал во двор, почувствовал запах не огня, а бензина и упал от сильного удара по голове.

Очнулся на дороге в отдалении от дома, охваченного огнем. Горели и два соседних дома, в которых давно никто не жил. Шел дождь, тихий, скорбный, ленивый, осыпая пожарище мелкой водяной крупой, от которой огонь не утихал, а словно разгорался сильнее.

История деревни Нелидово подошла к концу.

АНДРЕЕВ Михаил Васильевич родился в Бундюрском лесоучастке Чаинского района Томской области в 1954 году, окончил Томский институт АСУ и радиоэлектроники в 1976 году, Высшие литературные курсы (г. Москва) в 1985 году, член Союза писателей РФ. Автор книг “Лиственный свет”, “И звезда высоковысоко”, “Подранок”, “Нетелефонный разговор”, “Земной срок” и других. Лауреат премии им. Горького, лауреат премии Ленинского комсомола.

Опять холщовые дороги вновь поползли со всех сторон, невозмутимо тащит ноги по перелескам почтальон.

Подвода медленная катит по размороженной земле, и солнечные блики скачут вслед по тележной колее.

Не веря скорому итогу, объездчики кустарник жгут,

рябина красная дорогу перебегает там и тут.

Идут машины бортовые, куда-то неустанно мчат, и механизмы поршневые в них нескончаемо стучат.

Ура! - тому, что есть дорога, что солнце небо золотит, и смысл главного итога узнать не скоро предстоит.

Когда на маленькой окраине И было, как обычно, ветрено,

большого города весною снег таял как-то неумело,

снега неумолимо таяли, кому-то было просто велено

отхаркиваясь немотою, успеть, покуда не стемнело.

и быстро рвался трос веревочный, Кому-то было просто некогда,

и буксовали гулко шины, и шлепал он, где меньше снега,

то трактор помогал трелевочный кому-то было просто некуда

вытаскивать автомашины. нести названье Человека.

КОСТЯНИКА

Есть места, где весело и дико, там танцует в зарослях река и стоит стеною костяника, словно регулярные войска.

Там под осень будет всё забавней: небо глубже, величавей пруд. Там бидон с аптечной белой марлей мне под эту ягоду дадут.

Есть места. Они чудны и в слякоть. Вот откуда этот мир велик: костяника - косточки да мякоть - жизни неотмеченный тайник.

ОЛК

Ветры тучи в клочья растрепали. Снег струями по полю ползет. Старый волк, отбившийся от стаи, по лесу иссохшему идет.

Страшен волк. Глаза его упруги. Лоб туманом белым обнесен. Но прекрасен: средь кромешной вьюги срока на земле не знает он.

У тела и разума разные пути,

иди да иди, иди да иди,

все равно нет числа дорогам и снам,

волнистым, с тугими краями, полям,

все равно ты привыкнешь к своей судьбе,

как к полу привыкают в родной избе.

ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА

КОМУ ОРДЕНА И МЕДАЛИ, А НАМ НИЧЕГО НЕ ДАЛИ…