— Константин Эдуардович.

— Костя?! — она рассмеялась. — А-а. Поняла. Ян, а давайте выпьем вина? Мне, похоже, надо открыть вам одну государственную тайну, а я сначала хочу красного вина.

Они забрали у портье ключи. Ян попросил его пройти в бар и отпустить бутылку вина.

— Пить будете здесь за столиками? — уточнил педантичный портье.

Ян оглядел небольшой холл, вопросительно посмотрел на Наталью Андреевну.

— Что он спрашивает?

— Здесь ли будем пить.

Она нахмурила брови:

— Мне здесь не нравится.

— На вынос, — ответил Ян хлопочущему за барной стойкой портье.

Тот кивнул, поставил на поднос открытую бутылку, два бокала и вазочку с фисташками и орехами. Передал его в руки Яну с почтительно-одобрительным полупоклоном.

— Пусть запишет на мой номер, — подсказала Наталья Андреевна.

— Ещё чего, — сказал Ян.

Комната была проветренной и идеально убранной. Ян находил её такой каждый вечер, когда возвращался после ужина, в каком бы беспорядке не оставил, убегая с утра. Как будто и не жил тут. Было в этом что-то мистическое.

Он долго не мог расставить на столе композицию из двух бокалов, бутылки и вазочки. Потом долго соображал, каким боком повернуть разлапистый стул с подлокотниками, единственный движимый элемент мебели: то ли спиной к двери, и тогда будет неудобно его обходить, то ли спиной к окну — и вдруг тогда Наталье Андреевне будет дуть в спину. Оставил у окна — ну скажет же, если что.

Она на минуту отлучалась к себе в номер, но вот уже встала на его пороге.

— Прошу! — шутливым жестом Ян пригласил её войти.

Наталья Андреевна устроилась в кресле, приняла из его рук бокал. Он сел на край кровати и тоже взял бокал. Образовалась неожиданная пауза.

— За победу? — улыбнулась она.

— За нашу победу! — подхватил он.

Вино оказалось совсем лёгким, даже непонятно, что красное.

— У вас была великая тайна, — напомнил Ян.

— Да, — она на секунду задумалась. — Меня так поразила одна мысль, когда мы стояли внизу на ресепшен, я взяла таймаут, чтобы лучше её сформулировать. Ой, а можно я пересяду? — Наталья Андреевна поёжилась и кивнула на окно. — Дует! Пустите на мягонькое?

Ян подвинулся, она села рядом.

— И какая же идея? — они чокнулись и выпили снова, Ян дотянулся до бутылки и наполнил оба бокала. — Это когда я вас чем-то рассмешил, вы идею сгенерировали?

— Представьте себе!

— Я весь внимание.

Ян вдруг почувствовал, что его лихорадит. Прямо потряхивает изнутри. Хорошо, что дрожь не перешла в руки.

— А идея проще простой. Вот здесь есть отсутствующий человек — Костя. Но все наши действия проистекали с оглядкой на него, так?

— Наверное. Он же должен был приехать.

— Даже не в этом дело. Самим фактом своего существования отсутствующий человек вносил поправки в поведение присутствующих.

— Погодите. А Вальдемар разве рассказывал сегодня про свою пьесу?

— Да, читал стихи. Про паутину и стеклянных людей.

— Нет, другую! Про отсутствующего героя.

— Не получилось у меня складно рассказать, — вздохнула Наталья Андреевна. — Ладно, опустим философию. Ян, Костя — не мой муж.

Упс, как говорят у нас в Коннектикуте.

— Как так? — не нашёл более внятных слов Ян.

— Костя — мой двоюродный брат. Старший, к сожалению. Поэтому любит покомандовать. Смотрю, я здорово встряхнула вашу картину мира? Давайте выпьем. У меня есть тост!

— Давайте.

— Нет, так не пойдёт! Выпрямитесь как на торжественном приёме! Тост очень формальный будет.

Ян сделал серьёзное лицо, это было не сложно. «Я совершенно свободна». Надо же.

— Милый Ян! — строго сказала Наталья Андреевна, тут же оттенив это ослепительной улыбкой. — Хочу вас поблагодарить за прекрасный экскурсионный тур, высокое качество обслуживания и персональное внимание всем вашим туристам.

— А почему сейчас? — вмешался Ян. — Программа ещё не завершена. И мне тоже очень приятно, Наташ.

— Тсс! — она прикоснулась указательным пальцем к его губам. — Я в девятнадцатом веке! Меня зовут Наталья Андреевна. Мне так больше нравится, граф!

Она отодвинула палец, но Ян всё ещё чувствовал его оттиск на серединке губ.

— Потому что потом может оказаться как-то по-другому, — сказала она, — но это будет потом.

Они сделали ещё по глотку. Наталья Андреевна забрала бокал у Яна из рук и вместе со своим поставила на стол. После чего повернулась к нему, приблизилась и тихонько поцеловала. Она была на вкус как вино.

Казалось, что Наталья Андреевна отстраняется от него, и Ян её не удерживал, но получалось всё наоборот: он лишь сильнее прижимался губами к её губам, соскальзывая в нежное приникающее объятие как в прогретый солнцем бассейн с водной горки. Ему почудилось, что это было мимолётное соприкосновение, и что он давно уже отпрянул, но нет же — вот под рукой тонкий шёлк блузки, раскалённый изнутри жаром её близкого тела. А когда все резервы отклонения были исчерпаны, она вдруг двинулась ему навстречу, раскрывая поцелуй бутоном невиданного цветка, медленно запуская пальцы в его и без того взъерошенные лохмы, сходя на него нежнейшей лавиной.

Ян не очень разобрал, в какой момент мир завалился набок, и теперь они парили лицом друг к другу у вертикальной белой стены не расстеленной постели, и сминали головами податливые облака подушек, и подбирались любопытными руками ко всему, что оказывалось в досягаемости и требовало прикосновения. Её шелковисто-гладкая нога подтянулась к животу, вплелась куда-то между его коленок, спрятанных под грубой как наждак джинсой — и мир снова крутанулся, оставив их лежать в полосе прибоя, прижатых грудью к груди, животом к животу, губами к шее, уху, подбородку, щекочущим волосам. Её рука пропорхнула по его груди, и ткань рубашки растворилась, давая его коже соприкоснуться с её кожей напрямую, до мурашек и разбегающихся по телу искр.

Ян хотел попросить: «Подождите!» — но, как тыщу лет назад предупреждал Виталий, на «теканье» совсем не хватало временного ресурса, особенно если к этому ещё и прибавлять длинное как складная лестница «Наталья Андреевна!» — а более простое и очевидное «Подожди, Наташ!» даже не пришло ему на ум, и он выдохнул: «Секунду!» — изо всех сил оттолкнув её от себя — а на самом деле лишь осторожным предупредительным прикосновением открытой ладони подтвердив свою просьбу: секунду!

Она сказала «Конечно!» — но забыла при этом выдохнуть воздух, и Ян прочёл это «конечно» с её губ, слишком близких, чтобы можно было подняться с постели, минуя их пряное прикосновение. Он вывалился из плывущего негой горизонтального мира в холодный и чопорный вертикальный, лампы покачнулись, пока вестибулярный аппарат справлялся с гравитационными перекосами, а потом он шагнул к подсвеченной у горизонта двери ванной комнаты.

— Приходи быстренько! — полушёпотом напутствовала Яна Наталья Андреевна, изгибаясь и потягиваясь бесконечно продолжительным телом, выскальзывая из последних остатков одежды, не унесённых стихией раньше, распластываясь по горизонтальному миру от края до края, провожая его светящимся взглядом, от которого начинал миражом подрагивать воздух.

Щёлкнув ключом, Ян переступил с холодного кафеля на брошенный перед душевой кабиной пушистый