мой адрес. Потом начинается какое-то нелепое амикошонство… Я всех очень люблю, но есть концерты, записи, интервью, наконец… В конце концов, я же ни к кому не вваливаюсь с предложением познакомиться.

Фестиваль был пятый, в некотором смысле юбилейный, и готовился с большой помпой. Тем не менее, именно он стал закатом фестивальной идеи и принес много больших обломов. Если бы не триумф 'ДДТ', во время выступления которого в зале возродился былой дух рок-клуба, все это вообще можно было назвать большой тусовкой.

Новые песни Майка просто не прозвучали. Жуткий аналог 'Буги' под названием 'Алые паруса', тяжеловесная 'Вся жизнь - это видеоролик', опять 'Я знал'… На залигованных 'Дряни' и 'Пригородном блюзе' зал, естественно, тащился и заводился. Странно было бы, если бы не заводился - перестройка, гласность, все можно… Но, по-моему, всем все ясно. Достаточно мощной вещью была 'Право на рок'. Единственное, в чем я не согласен, это в том, что 'мы заслужили наше право на рок'. Как говорится, собачки служат. И уж кто-кто, а Майк набил немало синяков в борьбе, простите за пошлый оборот.

Ну, и светлым пятном была 'Трезвость - норма жизни', исполненная без барабанов вместе с Натальей Шишкиной. Приятно было также видеть Илью Куликова, вновь вернувшегося на ответственный пост бас- гитариста.

Выступление 'Зоопарка' я считаю самым ярким событием ленинградского фестиваля. Кстати замечу, что мои ленинградские друзья авторитетно свидетельствуют, что это их лучшее выступление. Тем более радостно, что я на нем побывал. Все было хорошо: и звук, и взаимодействие музыкантов, и стилистическая выдержанность, как отдельных номеров, так и программы в целом; и наконец, эмоциональная манера исполнения Майка. Почему-то в среде рокеров сложилось такое мнение, что эмоциональность и тщательность отделки несовместимы. Какая чушь! По-настоящему живые и зажигательные вещи возникают в большинстве случаев лишь на добротно сделанной основе; вспомним Джагтера, Дилана или Рея Чарльза. Майк и раньше очень чутко улавливал особенности той или иной стилистики, но теперь ему удалось реализовать свое чутье на деле.

Из тринадцати номеров программы едва ли не две трети вызвали живой и непосредственный интерес. Откровенно слабых вещей не было, просто были песни, уступающие лучшим по той или иной причине. Но даже на компиляциях типа «Грейтест хитс» всегда найдутся неравноценные дорожки.

Когда Майк начал свою программу бодрым буги, и ему ответили сочные аккорды бэкинг-вокала, я с какой-то мальчишеской радостью подумал: 'Прекрасно, что существуют на свете такие вещи, как суббота, улыбки, солнечное утро'. Как нам не хватает хорошей и умной развлекательной музыки!

Слышал, что подобные песни называют коммерческими. Я уверен, что это не так. Мягкая ирония, органичность авторского воплощения не позволяет назвать эту песню 'товаром'. 'Товар' предполагает определенное 'заигрывание' с покупателем, 'заманивание', в конечном итоге надувательство в пользу продающего. Но здесь, как мне кажется, другой случай. Для того, чтобы быть товаром (в худшем смысле этого слова) 'Буги-вуги' слишком откровенна, слишком нараспашку. Такие вещи раздают бесплатно, от души, в обмен на улыбку, - а это, право, не бог весть какая корысть.

Попытаемся разобраться еще и вот в каком вопросе: так называемой вторичности Науменко. Многие эрудиты отказывают ему в самобытности, а порой даже упрекают в подражательности, щеголяя знанием англоязычных рокеров. В чем здесь дело?

Я не стану кокетливо причислять себя к рок-дилетантам: мне знакомы первоисточники майковского вдохновения, дело здесь в другом. Я бы сравнил то, что делает Науменко сегодня, с тем, что в начале прошлого века делал В.А.Жуковский. Разумеется, параллель эта весьма возможно, что не оригинальная, (уж слишком она очевидна) способна вызвать и улыбку, и возмущение (все зависит от читателя), но подоплека здесь одна: нельзя создать своего, самобытного искусства, игнорируя опыт, накопленный в этой области представителями другой культуры.

Вольные переложения Жуковского из западноевропейской поэзии стали вполне национальными и неповторимыми шедеврами русской лирики. Современному читателю поэзия, созданная до Ломоносова, т.е. условно до ориентации на европейскую культуру, навряд ли покажется удобочитаемой; и дело не только в языке, но и в самом ее строе. Поэтому сейчас, когда мы начали осваивать афро-американскую стихию рока, трудно обойтись без повторений и цитирования. Это к вопросу о подражательности Майка и многих других.

Что же касается «вторичности», то я бы предпочел говорить о традиционности. Традиция в рок-н- ролле - очень хорошая проверка личностной самостоятельности традиционалиста. На Западе традицией не пренебрегают ни Боб Дилан, ни Брюс Спрингстин; насквозь традиционна музыка рэггей, тем не менее, многим артистам удалось и удается привносить свои, неповторимые элементы, которые позволяют безошибочно определить индивидуальность конкретного исполнителя. Мне кажется, что это удается и Майку в его лучших вещах. Здесь срабатывает еще и такая деталь: на узнаваемую музыкальную канву ложатся неожиданные майковские стихи, что создает дополнительный эмоциональный эффект, наподобие того, когда мы после долгих лет разлуки встречаем своего старинного, с детства знакомого друга: что-то осталось в нем от соучастника общих ребячьих проделок, но время изменило его, и он уже тот, да, не тот.

В заключение я бы отметил сделанную в «госпел» композицию «Свет» с характерным для этого стиля хором (спасибо, Майк, прекрасный подарок) и тяготеющую к ритм-энд-блюзу «Марию»: 'В моих ушах звучит симфония для двух хоров, шоссе и дождя'.

Да простит мне воспитанный на объективизме читатель, но, видит Бог, после этого выступления «Зоопарка» не хочется говорить о недостатках.

Ба-ба-бабах! - это раздалось со сцены. Там Валерий Кирилов, ударник «ЗООПАРКА», пробовал перед концертом барабан, барабан был плох. Истина, написанная у Валерия на майке, соответствовала действительности. «Никто меня не любит, все только обижают», - вот что было там написано. - Сева, - сказал Кирилов, - здесь нужен гвоздь и молоток. О, тонкая музыкальная работа? - прикрепить ударную установку к полу так, чтобы в процессе концерта она не уехала в дальнюю даль. Сева приносит гвоздь и молоток. Сева разбирается с кооперативными бумагами («ЗООПАРК» приглашен карельским кооперативом «Компакт»), Сева узнает, где можно купить пива. Сева сидит в директорском кабинете - тут раздаются телефонные звонки: «Правда, что к вам приезжает «ЗООПАРК»?» - «Неправда, «ЗООПАРК» от нас сегодня уже уезжает». Сева Грач - менеджер. Его записная книжка - целый талмуд.

- Да-а, - говорит Сева, - есть моя недоработка. Если бы мы заранее выслали афиши, то не пришлось бы сегодня давать вместо двух концертов один, да еще в полупустом зале. Но денег на афиши не было!..

«Компакт» содрал со зрителей по четыре рубля за вход. Это с учетом того, что аудитория у Науменко более чем безденежная. (Аудитория, вовремя узнавшая о концерте, проникла в зал через крышу: по канатам на сцену в зал). Но как-то не сообразил «Компакт», что достаточно повесить по зазывному яркому ватманскому листу в университете, пединституте и паре-тройке училищ, и полный карман денег обеспечен; и не будет Майкл Науменко за сценой откровенно высказываться о том, что он думает обо всей этой организации.

Майкл Науменко - мамонт «андерграунда». В «андерграунде», по сути дела, и оставшийся. Несмотря на популярность «Белой полосы».

- Раньше у нас что было в трудовых книжках записано? Дворник, сторож, кочегар. А теперь у нас что? Теперь у нас «артист»! А жрать все равно нечего. И живем все в коммуналках. Даже БГ - хотя ему-то еще год назад могли жилплощадь обеспечить - в Америке тусуется!