с таким видом, будто мы все хором наступили ей на ногу, спросила: «А вы уверены, что в этой песне есть какая-то художественная ценность?» Майк послал ее подальше, но все же расстроился, хотя пытался виду не показать. Репетиция сломалась. На «открытии» мы не играли. Выступили «Россияне», «Аквариум», «Яблоко» и кто-то еще. После этого Майк не принимал участия ни в одной из очередных попыток создания рок-клуба.

В качестве гитариста «Кап. ремонта» Майк пробыл недолго. Меня тянуло в какие-то дебри, а Майк постоянно твердил: «Вячеслав, давай в этом месте играть так: ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду» В общем, у нас ничего не вышло. В это время Майк работал сторожем. Где-то в декабре 1979 года Майк уволился из «Кап. ремонта», из сторожей, вписался в компанию Майкла Кордюкова и уехал на Кавказ, в Карачаево-Черкессию, на заработки. Оттуда он написал мне пару писем, одно сохранилось:

«Здравствуй, Вячеслав! У меня крутые перемены: наш кабацкий состав распался. Трое разъехались в разные стороны, а мы с Майклом Кордюковым устроились диск-жокеями в соседнем международном молодежном лагере (если бы три месяца назад кто-нибудь сказал бы мне, что я буду работать в дискотеке, без драки дело бы не обошлось). Вот такие дела. Все это очень strange. Но живем здесь по кайфу. Номер почти люкс, с ванной, есть бассейн, бары, кино, сауна, и все это в одном здании. Так что можно вообще не выходить на улицу: живем, как на подводной лодке.

Что слышно на петербургской рок-сцене? Здесь не слышно ничего и вообще очень скучно, но зато есть горы, нет суеты и напрягов. Майк. Домбай».

Из Домбая Майк вернулся где-то в середине марта 1980-го, полный энергичных планов. В это время мечтой его было сколотить рок-н-ролльную команду и играть, где только придется. Тогда же была предпринята попытка организовать повторные гастроли в Вологодскую область, но уже не на «халяву», а на основе трудового договора с записью в трудовой книжке (на этом настаивал Майк, так как в это время нигде не работал), но это дело после поездки Майка в Москву заглохло само собой.

В Москву Майк укатил через несколько дней после своего возвращения. Насколько я помню, по договоренности с новыми знакомыми, которых он встретил на Домбае.

Из Москвы он вернулся в таком возбужденном состоянии, что его трудно было узнать. Об этом сохранился интересный анекдот в одном из выпусков «Рокси» - как Майк в Москве пил в сортире коньяк, чтобы успокоиться. Это был его первый серьезный успех. После этого было написано множество новых вещей.

После поездки в Москву Майк снова устроился работать сторожем. («Вячеслав, у меня кайфовая работа! Врубись, я сторожу стадион имени Ленина, а меня сторожит милиционер. Это просто полный пиздец») Майк тогда был очень легок на подъем, и мы встречались часто. Он мог приехать в любое время суток, хоть рано утром, чтобы занять очередь в пункте приема бутылок, хоть ночью. Например, когда у моей жены начались родовые схватки, я глухой ночью вышел на улицу Зеленина, чтобы поймать такси, но вместо такси увидел веселого Майка, который шел ко мне в гости. Такси поймали вместе. Расстались утром. При каждой встрече Майк показывал новую вещь, которую недавно написал. Особенно гордился «Дрянью».

18 августа 1980 года он начал писать свой первый альбом в студии звукозаписи Театра кукол, в котором до этого работал. Начал немного робко, но затем, увидев реакцию операторов, первых слушателей, успокоился и разошелся вовсю. Альбом «Сладкая N» был записан за две или три сессии. После первой сессии, когда мы вышли на улицу, Майк сказал удивительно торжественным голосом: «Сегодняшний день прожит не зря».

В это же время мы написали 3-4 совместных песни, но они, похоже, не сохранились, и я помню только одну - «Специальные дамы» - потому что мы ее часто пели в компаниях. Где-то вскоре после этого Майк начал сколачивать «Зоопарк».

В 1980-м году он перевел с английского книгу Р.Баха «Иллюзии».

10 апреля 1980-го года состоялась свадьба Майка с Натальей. Накануне, 9 апреля, Майк приехал ко мне в гости (моей дочери исполнился год). Праздник закончился тем, что все гости разъехались, а Майк остался ночевать. Наутро началась паника. До регистрации - полтора часа. Одежда Майка - далеко не парадная. Тут же выяснилось, что мой чрезвычайно волосатый кот провел всю ночь на вельветовых штанах Майка, валявшихся на стуле. Штаны стали похожи на кошачью подстилку. Ничего не оставалось другого, кроме как сообща втиснуть Майка в мою одежду, в ту же самую рубашку и тот же самый замшевый пиджак, в которых я был на своей собственной свадьбе. Я ему предложил еще и те же самые джинсы для полного комплекта, но Майк в них не влез. Штаны кое-как почистили, и Майк уехал жениться.

У меня нет ни малейшего желания писать. Если бы сейчас было лето, я ушел бы с работы, где я сижу в данный момент, пересек бы водную преграду и лег бы спать или загорать. Но сейчас зима, и я обещал написать некую статью. Преодолевая чудовищное желание напиться в дым прямо с утра, я так и делаю. Ох.

Итак, предмет: Майк и его долгоиграющая пленка «Сладкая N и другие». Было очень «комильфо» начать с того, что я ее не слышал. Но я ее слышал, и врожденная честность не позволяет мне солгать. Поэтому я начну с другого.

Вопреки распространенному мнению, Майк - не гений. (Что-то я не слышал такого мнения, недоверчивый редактор). И «Сладкая N» - не шедевр. Она сложна для восприятия скукой своего звука, относительной примитивностью записи и общим однообразием. Три песни подряд прослушать можно, 15 - тяжело (если их там 15…). Хотя я должен признаться, что вышеперечисленные беды создают своего рода гипнотический транс, граничащий с мазохизмом: «Ох, как это тяжело, интересно, что будет дальше?»

Дело не в том.

Все остальное, что я слышал за свою долгую жизнь в России по части рок-музыки в сравнении с Майком полное дерьмо. (Кроме некоторых песен Андрея Макаревича в его собственном исполнении и полдюжины песен «Санкт-Петербурга», но об этом ниже).

Майк возвышается над всем остальным рок-потоком, как рабочий, вылезающий из канализационного люка. Единственный из всех, он реально поет о том, что реально происходит здесь сейчас с каждым из нас и тем языком, в терминах которого мы привыкли мыслить. Конечно, до адекватного, незаштампованного выражения ему так же далеко, как мне до пенсии, но всем остальным «рок-певцам» такого и не снилось.

Итак, «Сладкая N и другие». Это, конечно, уже не «Все братья - сестры», а шаг дальше. (Жаль только, что один шаг, а не больше). Каждая песня по отдельности - ничего, в сумме же создается общий фон, за которым прорезаются отдельные чудесные вещи.

Каждому может понравиться что-то свое. Мой личный выбор - «Пригородный блюз» (песня, которая начинается словами «Я сижу в сортире и читаю «Роллинг Стоунз», не может не понравиться, и удивительно лиричная сцена во втором куплете), затем, естественно - «Ты - дрянь» - прирожденный хит с изумительной строкой «Вперед, детка, бодро и смело», и, наконец, «Утро вдвоем». Несмотря на искусственность «зелья», «сэкса» (именно «сэкса», а не «секса» почему-то), - по недосказанности своей эта штука - чистое чудо, говорящее о всех нас в сотни раз больше, чем сто лет слушанья «Машины Времени» (которую я очень люблю). И последние две строки - у меня опускаются руки, мне нечего сказать. Если среди всех читателей этого бедного листка (но-но - угрожающий редактор) найдется хотя бы один человек с зачатками элементарного вкуса и чутьем на Поэзию, он поймет, что я имею в виду. Все остальное личное дело каждого, хотя заглавная песня - что-то вроде «Онегина», и будь со мной здесь сейчас А.С.Пушкин, я бы напился с ним немедленно за эту песню, и не только я с ним, но и он со мной. (Сколько можно терпеть эту алкогольную пропаганду - теряющий терпение редактор).

Милый конец - «Блюз твоей реки», еще кое-что довольно неплохое, а собственно, все здесь по-своему неплохо. Выбирайте сами.

Это далеко не шедевр, но Майк может больше. Я ждал такого, как он, уже десяток лет и готов подождать еще немного, во всяком случае, теперь есть чего ждать.

P.S. Я обещал вернуться к Макаревичу и Корзинину. Они - другое дело, они идут с другого конца. Они