впервые появились две недели назад, пожили в селе три дня. Теперь вот приехали снова. Что ж, она не в убытке. Не с пустыми руками приезжают. В прошлом месяце оставили ей швейную машину, только без челнока… А вчера привезли корзину с бельем — почти полная корзина, и белье такое мягкое. Две сорочки даже с кружевами, очень подходят по росту… А откуда они появляются, эти люди, где стоит их войско, она не ведает. И про их командира тоже ничего не знает.
Потом женщина долго говорила о селе; об урожае, который почти весь пропадет — некому убрать; о какой-то Нюрке — та живет по соседству и все норовит переманить гостей, чтобы ей несли подарки, а не кому другому. Только ничего у этой Нюрки не выйдет, и получит она не подарки, а дулю.
Саша делала вид, что слушает болтовню хозяйки, а сама пыталась осмыслить то, что довелось узнать.
Итак, группа бандитов впервые побывала здесь две недели назад. А когда объявилась банда Шерстева? Сообщение о ней было получено в середине сентября. Что же, сроки почти совпадают.
Как утверждает хозяйка, одноглазый и его спутники ничего не берут у сельчан, даже подарки привозят. Вот и это согласуется с имеющимися данными о банде. По сведениям Кузьмича, Шерстев беспощадно расправляется с коммунистами и сельским активом, но делает это тайно. Стремится выглядеть покровителем крестьян… Словом, похоже, что Саша и Олесь оказались там, где нужно.
Зачем в селе находится группа одноглазого? Разведка? Но что им здесь выяснять? Может, приехали подхарчиться, насобирать продовольствия? Нет, фуражиры крупной банды прибыли бы на подводах или линейках. А у этих только верховые кони, стоят под навесом позади хаты.
Где же расположена сама банда?
Саша неторопливо приблизилась к калитке, оглядела улицу. Вот-вот должен появиться Гроха. У них было условлено: на закате Саша найдет возможность побывать возле колодца, чтобы передать там товарищу добытые сведения.
Она уже знала, что колодец где-то вправо от дома — время от времени оттуда шли сельчанки с полными ведрами. Вот и женщина, которая привела ее к бандитам, тоже несла воду с той стороны.
Солнце было у горизонта. Приближалось время встречи со связником. Удастся ли свидеться? И что скажет она Олесю, если пока ничего толком не разведала?
Но все равно встреча нужна.
…Женщины посидели на лавочке, вернулись в дом. Саша попросила воды. Получила полный ковш, но пить не стала.
— Тепловатая водица, — сказала она хозяйке. — Может, за свежей сходить?
— Сходи, ежели есть охота. Вон они, ведра и коромысло.
— Эй, бабы, чего раскудахтались? — крикнул из-за стола одноглазый бандит.
Женщина пояснила.
— А сама? Ноги отвалятся?
— Это еще что за указчик? — хозяйка уперла руки в бока, шагнула к обидчику. — Гляди, раскричался. В гости пришел — гостем и будь!
Бандит нашел шапку, нахлобучил себе на голову, взял карабин и пояс с подсумками.
— Вместе пойдем, — сказал он Саше.
— И до ветру провожать ее будешь? — усмехнулась хозяйка. — Вот ведь какой кавалер!
Бандит разразился ругательствами.
— А мне нравится, что к колодцу пойду не одна, — сказала Саша. — Сколько живу, а не ходила по воду с провожатым. Он и ведра понесет, кавалер мой.
В комнате захохотали. Встал парень лет тридцати, со шрамом на лбу:
— Слухай, Степан, и я с вами. Не дай Бог, заблудитесь одни. Нам вдвоем сподручнее будет, Степан!
Все это время он глядел на Сашу, рукавом рубахи вытирал вымазанный в сале подбородок.
— Цыц! — яростно крикнул одноглазый. — Я те пойду! А ну, на место, Петро!
Парень поворчал, но вернулся к столу.
— Топай! — приказал Саше одноглазый.
Они неторопливо шли по улице — впереди Саша с ведрами и коромыслом, чуточку поотстав — провожатый.
Солнце садилось. Свет шел из-за тополей, шеренгой тянувшихся вдоль улицы. От деревьев пролегли по дороге густые синие тени. Слабый ветерок доносил запахи дыма, увядших трав, теплого молока…
Низко опустившееся солнце мешало смотреть, и Саша увидела Гроху, когда оказалась шагах в двадцати от колодца, — нечесаный, босой, с уродливым мешком за спиной, он подходил к колодцу с противоположной стороны.
У деревянного сруба под черепичной двускатной крышей собралось десятка полтора женщин. Они с любопытством разглядывали незнакомых. Румяная толстая девка что-то сказала подружкам, те засмеялись.
Саша обернулась к спутнику:
— Может, прогуляешься? Как звать-то тебя?
— Степан я.
— Ну, иди, Степан. — Саша поправила повязку у него на глазу. — Нечего тебе здесь ошиваться. Видишь же, у колодца одни бабы. Иди, застыдят нас.
Бандит стоял и глядел на Сашу.
— Со мной поедешь, — вдруг сказал он.
— А куда? — Саша напряглась, стиснула коромысло. Неужели выложит, где банда?
— Куда повезу.
— Вот какой разговор… Гляди-ка, нашел вертихвостку! Куда ехать-то?
У колодца снова засмеялись.
— Хорош, нечего сказать! — сердито зашептала Саша. — Срамишь на людях. Уходи же! Иди, после поговорим!
— Лады! — Одноглазый повесил карабин на плечо. — Отсюда прямо в избу, поняла?
И он ушел.
Саша обернулась к колодцу, отыскивая глазами Гроху. Тот стоял возле сруба — держал над головой ведро и ловил ртом льющуюся струйку воды. Напившись, долил из бадьи ведро, кивнул его владелице и неторопливо двинулся от колодца.
Вскоре подошла Сашина очередь. Она быстро наполнила ведра, взяла их на коромысло, пошла к дому. Все это время она не упускала из виду товарища. Заметила, как тот бросил палку на дорогу, а сам свернул за деревья, в кустарник.
Она все поняла. Дойдя до валявшейся в колее палки, опустила ношу на землю, будто сделала остановку для отдыха.
— Говори! — донеслось из-за дерева.
Склонившись над ведрами, она быстро пересказала то немногое, что удалось узнать.
— Поедешь? — спросил Гроха.
Саша уже приняла решение. По всем признакам, одноглазый и его компания — из банды Шерстева. Отправиться с ними — значит установить расположение банды.
— Еду, — сказала она.
— Понимаешь, чего он хочет от тебя?
— Ты и Григорий пойдете следом. Постарайтесь не отстать. Отстанете — возвращайтесь на хутор. Это все, Олесь!
— Дать пистолет?
— Нет!
Она вернулась к хате, когда там спешивались три всадника. С ними были вьючные лошади. Вьюки — переметные сумы из ковровой ткани осторожно сняли с коней, внесли в помещение. Из каждой сумы, похожей на огромный карман, торчала горловина ведерной бутыли, залитая красным блестящим сургучом. Всего было шесть бутылей.
Что могло быть в бутылях?
Вскоре это выяснилось.
