Предлогом избирал охоту он И на коне, вздыхая, выезжал: Он в сторону Китая выезжал, Всем встречным задавал один вопрос: «Ты весть о китаянке мне принес?» Молчали все; шах вопрошал опять, Надеясь о возлюбленной узнать. Томленьем шаха был смущен Мани. Пытался он Бахрама в эти дни От горести картинами отвлечь, Сказаниями длинными развлечь. Он сердце шаха сказкой занимал, Не понимая, шах ему внимал. Влюбленного к спасенью не зови: Он гибнет за пределами любви. В разлуке тот не может не страдать, Кого любви отметила печать. «Тяжка разлука», — исстари твердят, Но ожиданье тягостней стократ. Короче: шахом овладел недуг. Но вот к нему вбежал один из слуг, Доставив радостную весть о том, Что под звездой счастливой — шахский дом, Что солнце приближается сюда, Развеяв ночь разлуки навсегда. Отныне светлой стала эта ночь! Бахраму сердце удержать невмочь: Разлука и свидание равно Опасны, если сердце влюблено! Предстал очам Бахрама караван, И доложили люди, что хакан Исполнил слово шаха, что казна На этот раз торговцу вручена, Что радости лучи для них зажглись, Что с ними — белогрудый кипарис, Что пери прибыла в его жилье, Что сотни солнц хотят купить ее, Что розу не обжег пустынный зной, Не утомил тяжелый путь степной… Бахрам явил такую милость им, Какая никогда не снилась им! Он приказал: рожденную для нег, Чей взор — гроза, разбойничий набег, С почетом привести в его гарем. Когда вступила гурия в Ирем, В саду расположилась госпожа, — В ее покой, от слабости дрожа, Но с пламенем в груди, вошел Бахрам. Он не поверил собственным глазам:
