И хлынул дождь на человечий скоп, И вновь всемирный начался потоп! Все видят: нет пощады их греху, Вода — внизу, кругом и наверху! Кругом, внизу и наверху — вода! Будь даже, как кирпич, земля тверда, Но если войско, загоняя дичь, С усердием начнет тереть кирпич, — Он сотрясется, как бы ни был тверд, Охотниками в порошок истерт. А тут еще по облику земли Арыки жаркой крови потекли! Становятся они мутней, грязней, Копытами испуганных коней Растоптан каждый, в слякоть превращен, Тут начинает плакать небосклон, Шумит, как море, гневная вода, На землю низвергается беда. Напрасно все бегут и стонут все: Куда б ни побежали — тонут все! Творили люди на охоте смерть, Но сами обрели в болоте смерть. Когда, облавы суживая круг, Вся рать Бахрама съехалась на луг, На землю бремя трудное легло. Ей стало это бремя тяжело, Она погнулась — медленно пошли Сто тысяч седоков ко дну земли. Тогда вокруг образовался ров, А влага вырвалась из берегов. Увидев: поле влагой залито, Над влагою земля — как решето, Все поняли: то — мертвая вода, И все от жизни отреклись тогда. Погибли и охотники и дичь, Добыча и захватчики добыч. Бахраму смерть принес его поход: Так жертвой стал он собственных охот. За дичью он велел скакать коню, — Охота превратилась в западню. Попали в западню джейран и лев, — Погибли оба, разом смерть узрев. Зверь кровожадный и пугливый зверь, — Нет между ними разницы теперь. Вот двое ловчих крепко обнялись, Чтобы спастись, они в одно слились, Но в миг, когда они слились в одно, Трясина затянула их на дно. Напал на всех, как муравейник, страх.
