– Ну как? Труп?
– Нет, – зашипела я, пытаясь разогнуть хотя бы одну из его рук. Результат – нулевой.
– Да брось ты это, лучше давай продолжим.
Я вздохнула и кивнула.
– Ложись.
– Легла.
– Так, а теперь расслабься. Я начинаю колдовать.
Сколько пафоса. Гм, ладно, надо попытаться расслабиться, расслабиться… но все, что я чувствовала, – это жар его тела, силу сжимающих меня рук и теплое дыхание на макушке. Сердце в груди грохотало так, что я испугалась за свою жизнь.
– Расслабилась? Ты уже должна была заснуть! – пробился ко мне голос Оськи.
– Не могу я расслабиться, не получается!
Оська замер, задумчиво на меня поглядев. Я страдала молча, чувствуя, что еще чуть-чуть – и просто сойду с ума.
– Ладно, погоди, я тебе помогу.
– Заклинание? – обрадовалась я.
– Анестезия!
А в следующую секунду по голове мне грохнули чем-то тяжелым, послышался тихий, уже знакомый гул, и я погрузилась в темноту.
Лица, звуки, тени и краски… они окружают меня, захватывают, кружат и мелькают перед глазами, не давая сосредоточиться. Я пытаюсь понять, разобраться в хаосе мельтешения, но у меня ничего не получается, и все это затягивает все глубже и глубже, стирая собственные мысли и воспоминания. Но…
– Держись, я тут.
Золотая фигурка мухи зависает передо мной и настойчиво пытается обратить на себя внимание. Ее жужжание раздражает, и я отмахиваюсь рукой. Так, подождите, рукой? У меня есть руки? Внимательно их рассматриваю, а недовольная и немного помятая муха возвращается.
– Вот уж спасибо, чуть не убила! Ты чего дерешься?
– Ося?
– Нет, Петр Первый, собственной персоной! – истерикует муха, глядя на меня разноцветными фасеточными глазами. И тут выпендрился.
– Где я?
– В голове у Дика.
– А почему все мелькает?
– А ты задай вопрос, на который хочешь получить ответ, вот мелькание и прекратится.
– Уверен?
– Ирлин! – одергивает муха и садится золотистой брошкой мне на платье.
Так, ладно, у меня и вправду очень мало времени, еще неизвестно, кто первый из нас очнется. Вопрос, надо задать вопрос. А, вот! Я как будто вспомнила что-то. И тут же передо мной развернулась немного блеклая картина. Я прозрачным привидением застываю в ее центре, удивленно оглядываясь по сторонам.
Ночь, призрак луны выглядывает из-за облаков, старый город нависает громадами домов над случайными путниками. Узкие улочки заполнены трупами и острым запахом гниения, окна выбиты и теперь таращатся своими черными провалами, а невдалеке под еле-еле горящим фонарем застыла одинокая фигура, склонившаяся над кем-то.
– Мне кажется, нам туда, – тихо вжикнула муха.
Я послушно пошла вперед и вскоре узнала в фигуре… лорда?
А у его ног лежал так похожий на него человек, что, если бы не цвет волос – серые, будто припорошенные пылью, – могло показаться, что это его отражение.
– Зачем ты это сделал? – Голос Дика глух, он стоит на коленях перед окровавленной фигурой с в полуразорванной рубашке. Парень уже практически труп. Сажусь рядом, вглядываясь в его лицо и мучаясь от осознания того, что ничем не могу помочь.
– Я твой брат, причем старший. – Тихий голос, такой мягкий и приятный, из уголка рта стекает кровь, ему осталось недолго.
– Я бы справился и один!
Я вздрагиваю и смотрю в искаженное болью лицо Дика. Так вот кого он потерял совсем недавно. Брата.
– Ты всегда так говорил, даже будучи ребенком, – говорит умирающий, а потом заходится в надрывном, режущем душу кашле. Он заваливается набок и пытается приподняться, выплевывая на и так мокрые камни мостовой темные сгустки крови. Дик поддерживает его, помогая не упасть, а потом бережно кладет его голову к себе на колени.
– Послушай, что я тебе скажу. – Голос парня совсем слаб. Боль буквально сжигает меня – боль Дика,
