Напряжение достигло предела, между нашими взглядами пробежала искра, и наконец он первым отвел глаза. Правильно, мои глаза даже в этом обличье слишком сильно отличались от человеческих, чтобы вот так просто в них заглядывать, слишком многие теряли разум навсегда, заплутав в озерах чистых и прекрасных эльфийских глаз.

– Хорошо, у тебя есть время до вечера. Филин.

– Да?

– Ты пойдешь со мной, пройдемся по городским магическим лавкам, может, что найдем.

Они ушли и закрыли за собой дверь, а я поняла, что здесь в мои способности верят мало.

– Чайку будешь?

Я посмотрела на сидящего на полу кота и улыбнулась. Уська тут же побежал на кухню за чаем, а я сгоняла наверх за конспектами – в конце концов, кто сказал, что все потеряно?

Провозились мы с Уськой долго. Он, как умел, пытался мне помочь, лазая по столу и выискивая хотя бы пронумерованные листки. Таких оказалось довольно много, и к вечеру конспект уже принял более или менее приличный вид. Когда вернулись Клин с Филином, мы спокойно ужинали, хором заучивая заклинание вызова и развоплощения духов. Кот вызывал духов живших здесь когда-то мышей, а я четко их развоплощала именно в тот момент, когда очередного призрачного мышонка настигала лапа Уськи. Тот был страшно доволен и даже довольно рычал, полностью сосредоточившись на охоте.

Пронаблюдав от двери за этим процессом, Клин удовлетворенно кивнул, чем вызвал у меня зубовный скрежет, и спокойно сел за стол ужинать. Филин плюхнулся рядом, требуя еды. Кот его услышал только с третьего раза, после чего неохотно поплелся на кухню, на ходу бубня под нос заклинание левитации. На кухне тут же раздался страшный грохот, и мы, прибежав на помощь, увидели кота, грустно взирающего на прочно прилипшие к потолку кастрюли с первым, вторым и чаем (чай Уська почему-то всегда заваривал только в кастрюльке, утверждая, что так вкуснее получается – чайник же предназначен исключительно для молока).

– Я слишком сильно их залевитировал, – сообщил Уська.

Тут правая кастрюля с супом отклеилась от потолка и громко жахнула о плиту, выливая весь суп на стены, кота и нас троих. Мы стояли все в супе, с ужасом следя за поведением оставшихся двух.

– Эль, может, я, конечно, ошибаюсь, – задумчиво сообщил Клин, – но ты же ведьма, так почему не поймала кастрюлю в воздухе?

Я угрюмо на него посмотрела, и... вторая кастрюля наделась ему на голову. На пол посыпалась свежезажаренная рыба, перегруженная туда из сковородки. Кот, жутко расстроенный, попросил меня так больше не делать, а Клин, сняв кастрюлю и немного отряхнувшись, решил все-таки меня убить. Я рванула из кухни, скользя по полу на вымазанных в супе и рыбе сапогах, громко хохоча на бегу и доводя Клина ну просто до белого каления. Нет, он все-таки меня поймал и даже врезал пару раз, после чего я засветила в него мощным заклинанием левитации, и он ласточкой вылетел во второе, бывшее до этого целым, окно. Пол снова усеяли осколки, а Клин пытался выбраться из наваленной в тупике мусорной кучи, морщась от запаха и вида.

К вечеру мы отмылись и заключили временный нейтралитет, хотя бы на время выполнения заказа. А если честно, мне кажется, что он в меня влюбился, я ему так и сообщила, когда мы все вчетвером выходили из здания. Кстати, молчание – знак согласия. Это я ему тоже сообщила. Видели бы вы его глаза! Навыкате. Гм...

Нам пришлось довольно долгое время поплутать по всяким переулкам, и, если бы не мое врожденное чувство направления, я бы точно здесь заблудилась. Узкие улочки стискивали между собой огромные каменные дома, вонючая грязь, стекающая по желобам у самых стен, буквально сводила с ума. Кот вообще отказался идти пешком, и Клин покорно взял его на руки. Пару раз нам попались местные бандиты, но, разглядев пару пульсаров и клинок Клина, быстренько и с извинениями ретировались, ныряя в те же дыры, из которых появились. Да, ведьм здесь уважали, и не просто так. Любая мало-мальски умеющая колдовать, а не только варить бесконечные зелья и уродовать амулеты знахарка тут же определялась на сытную и довольную жизнь в дом местного богатея. И все равно магии на всех не хватало, потому на этих грязных улочках я была почти что авторитетом для прочей преступной шушеры. Все это мне подробно объяснил Филин, просвещая относительно местных нравов и обычаев.

– Да, кстати. Клин, а зачем мы взяли кота?

Тот явно из вредности даже не обернулся. Но я умела быть настойчивой, и пинок под зад все-таки вызвал реакцию. Дальнейший путь мы преодолели быстрым бегом, сшибая все то, через что нельзя было перепрыгнуть. Крысы почтительно уступали нам дорогу, квадратными глазами наблюдая за тем, как по стенам мечутся пульсары, превращая в мелкую пыль старый камень домов.

Меня все-таки догнали, но так как мы уже прибыли и нам от распахнутых настежь ворот радостно улыбался какой-то старичок, Клин решил оставить месть на потом. Я была с ним полностью согласна и первой юркнула в ворота. А там!..

У самых ступеней, ведущих к дверям шикарного особняка, сидел то ли на троне, то ли на столь оригинальном кресле очень тучный мужчина с перевязанной кухонным полотенцем головой. По обе стороны от него выстроились слуги, сжимая в руках зажженные факелы и молча выжидательно смотрели в нашу сторону. Я тут же приосанилась и аккуратно поправила челку кончиком хвоста. Кто-то шумно грохнулся в обморок.

– Гм. Ну, здравствуйте, где тут ваш песик, – поинтересовался Филин и уже нацелился на ближайшие кусты, – где он был, что делал, сколько пописал?

Филин был сама деловитость, мы с котом тихо кашляли, глядя на непередаваемую гамму чувств в глазах барона. Но тут вмешался Клин и оборвал все веселье. Затырив меня себе за спину и сурово пригвоздив Филина взглядом к земле, он сам обратился к барону:

– Я прошу извинить моих спутников и хочу представиться. Меня зовут Клинок. Возможно, это имя вам что-нибудь говорит.

По мгновенно посерьезневшему лицу барона я поняла, что говорит, и очень о многом. Интересненько.

– Это выпускница Академии магии и волшебства и очень сильная чародейка Эллинорилла.

Меня вытолкнули вперед, и я криво улыбнулась под перекрестьем заинтересованных глаз. Ну надо же, и