серьезно задуматься.

Часто Элиот размышлял о том, какой была бы его жизнь, если бы он не встретил Илену десять лет назад. Благодаря ей он стал гораздо увереннее в себе. Он понял много важных вещей, в том числе и свое жизненное призвание. А для нее? Что он сделал для нее? Может быть, однажды она проснется и поймет, что впустую тратила с ним время?

«Расстаться с тобой…» — прошептал он, как будто она могла его услышать.

В одном доктор был уверен твердо: он сделает все возможное, чтобы этот день никогда не настал. Однако Элиот не знал, сумеет ли он бросить работу и дом в Сан-Франциско, чтобы жить вместе с Иленой в Орландо. Ему было тяжело принять такое решение, но он чувствовал себя готовым отдать за нее жизнь, а это не так уж мало.

С такими мыслями он поднялся, решив, что пришла пора поставить на место молодых парней, которые крутились вокруг Илены.

— Эй, мальчик! — позвал он подростка, который продавал воздушные шарики, надутые гелием.

— Да, месье.

— Сколько стоят шарики?

— Один доллар две штуки.

Элиот отдал двадцать долларов и взял всю связку. Скрывшись за шариками, он тихонько подошел к бассейну.

— Посетителям сюда нельзя, — преградил ему дорогу один из сотрудников.

Элиот был знаком с некоторыми людьми, работавшими здесь, но этого видел впервые. Он посмотрел на окликнувшего его мужчину и понял, что тот настроен весьма агрессивно.

«Ну что ж, посмотрим, кто кого, — сказал про себя Элиот, продолжая свой путь, словно ничего не слышал. — Не испортит же этот придурок мне весь сюрприз».

Но тот, видимо, думал по-другому.

— Вы что, оглохли? — крикнул он, толкая Элиота.

Молодой врач чуть не споткнулся и, чтобы удержать равновесие, случайно выпустил шарики.

— Идиот! — раздосадованно крикнул он мужчине.

Рабочий со сжатыми кулаками преградил доктору дорогу.

— Что тут происходит? — спросила Илена, подходя к ним.

— Да вот, этот тип разгуливает здесь, как у себя дома, — пояснил задира, указывая на Элиота.

— Не волнуйся, Джимми, это ко мне, — сказала она, придя в себя после секундной паузы.

Рабочий с сожалением отошел от Элиота, бросив в сторону:

— Мерзавец!

— Придурок! — ответил ему доктор.

Элиот и Илена смотрели друг на друга.

— Я был тут по делам и решил заехать…

— Не придумывай. Лучше признайся, что не можешь жить без меня.

— А ты можешь?

— Я тут всегда окружена мужским вниманием. Тебе следовало бы проявить хоть немного беспокойства по этому поводу…

— Я волнуюсь, потому и приехал.

Она задорно посмотрела на возлюбленного.

— Прости мне перепалку с Джимми, — сказал Элиот.

— He волнуйся, мне нравится, когда ты из-за меня дерешься…

Он посмотрел вверх.

— Я купил их для тебя.

Илена тоже подняла глаза и увидела улетающие в небо шарики.

— Если это была твоя любовь, то она улетела, как видишь.

Он покачал головой.

— Любовь так вдруг не исчезает.

— Ее надо беречь, она очень хрупка…

— Я тебя люблю, — просто сказал он ей.

Она бросилась к нему в объятия, и он закружил ее в воздухе, как если бы им было по двадцать лет.

Солнце уже садилось за пальмы.

— Я тут кое о чем подумал, — сказал Купер, опуская Илену на землю.

— О чем же? — спросила она, не отрываясь от его губ.

— Может, нам с тобой все-таки зачать ребенка?

— Прямо здесь и сейчас? Перед касатками и дельфинами? — поинтересовалась она, припоминая его слова, прозвучавшие несколько дней назад в аэропорту.

— А почему бы и нет?

Илена припарковала «тандерберд» в конце аллеи, откуда был виден симпатичный домик из розового кирпича с белыми пилястрами и застекленной террасой. Уже несколько месяцев она снимала второй этаж у мисс Эбботт, сварливой старухи, наследницы богатой бостонской семьи, которая проводила большую часть времени во Флориде, так как теплый климат был на пользу ее ревматизму. Мисс Эбботт была довольно консервативных взглядов и хотела, чтобы ее постояльцы были людьми из «хорошего общества». Несколько раз она напоминала Илене о строжайшем запрете водить в дом мужчин: у нее тут якобы «не постоялый двор».

Илена прижала палец к губам, призывая Элиота к осторожности. Мисс Эбботт была глуховата, но все же шуметь не стоило. Они вышли из машины, постаравшись не хлопать дверцами, и стали тихо подниматься друг за дружкой по узкой пожарной лестнице, которая вела на второй этаж, минуя главный вход.

Элиот шел, недовольно ворча себе под нос, не ощущая никакой радости от того, что ведет себя словно школьник, сбежавший с уроков. Илена тихонько над ним подсмеивалась, как вдруг…

— Илена, это вы?

Входная дверь открылась, и на крыльце появилась хозяйка дома.

— Здравствуйте, мисс Эбботт. Какой сегодня замечательный денек, не правда ли? — сказала Илена, стараясь скрыть замешательство.

— Что это вы там делаете? — спросила пожилая леди, хмуря брови.

Заподозрив неладное, она осмотрела лестницу, ведущую на второй этаж. Но, к счастью, Элиот уже успел зайти в квартиру.

— Я думала, вы спите, и не хотела вас беспокоить, — объяснила Илена.

Старушка недоуменно пожала плечами и, смягчившись, спросила:

— Не хотите ли выпить со мной чашечку чая?

— Э-э-э… хорошо…

— Я испекла печенье. Вам понравится. Горячее, только что из духовки…

— Но я…

— Это старинный рецепт, который мне передала моя бабушка. Я могу дать его вам, если хотите.

— Мне бы не хотелось вас стеснять.

— Да нет же, деточка, — заверила старушка, увлекая девушку в гостиную. — Мне будет очень приятно с вами побеседовать.

По тону хозяйки Илена поняла, что та, возможно, и не была такой недогадливой, какой казалась с первого взгляда.

Сидя в маленькой квартирке, Элиот начал беспокоиться, куда запропастилась Илена. Он на цыпочках вышел из комнаты и заглянул на первый этаж. С огорчением увидел, что Илена сидит в кресле-качалке и пьет чай, не имея возможности сбежать от назойливой хозяйки, рассказывавшей ей рецепт знаменитого печенья.