Модель очень хорошо знал, как в снегу, на морозе, в дождь и слякоть сражаются немецкие офицеры и солдаты, как этим людям, которым постоянно угрожают ранения или смерть, выделяется мизерный продовольственный рацион и выдается обмундирование из эрзац-материалов… Да, Модель знал восточный фронт не только по штабным картам. Знал он его с 21 июня 1941 года. Это был порядочный отрезок времени, в течение которого он успел измерить огромные пространства вражеской земли и увидеть вещи, о которых сидящие в богато оборудованных кабинетах или бункерах не имели ни малейшего понятия. Разве они видели немецких солдат, лежащих на чужой земле, скрученных, словно черви, или когда-либо считали бесконечные эшелоны с теми, кого смерть пока еще обходила стороной?..

«Нет цены тому, что мы построим после победы», — говорил Адольф Гитлер.

Вождь третьего рейха говорил о войне, войне победоносной, о новом порядке национал-социалистской Германии, о порядке, организованном на пепелище Европы и… на миллионах трупов погибших немцев. И никто из окружения Гитлера не смел возразить. Все покорно поддакивали.

А Гитлер, которому немецкий народ доверил свою судьбу, при каждом удобном случае кричал, обращаясь к дисциплинированным фельдмаршалам и генералам: «До последнего патрона и до последнего солдата…»

И Модель на это никак не реагировал. Он сидел, вслушиваясь в слова вождя, только легкая дрожь проходила по его лицу. Он знал, что воля фюрера будет выполнена до конца.

— Природа жестока, — разглагольствовал с фанатической убежденностью Гитлер, — поэтому и мы должны быть жестокими. Если я могу выслать в ад войны цвет германского народа без скорби над пролитой драгоценной немецкой кровью, то, несомненно, имею право истреблять миллионы людей низшей расы, размножающихся, как тараканы. И поэтому ныне я радуюсь, что избавил немцев от грязного, унизительного кошмара, от совести и морали.

Это была программа, в течение многих лет внушаемая немецкому народу путем демагогии, террора и клеветы. К сожалению, она укоренялась в сознании большей части этого народа, становилась страшной действительностью. А в результате? В своей и чужой крови купался народ, доверивший свою судьбу фюреру.

Но возвратимся к событиям в Бергхофе 31 марта.

Гитлер, выпив несколько глотков минеральной воды, всмотрелся в лежащую на столе карту. В кабинете царила тишина. Через приоткрытое окно донеслось пение жаворонка, но никто не обратил на это внимания. Все как завороженные смотрели на вождя, который ораторствовал:

— Слишком долго мы потворствовали этим большевистским и польским бандам. Крюгер {7} упустил случай для подавления бунта, когда фронт был далеко на востоке… Господин Коппе, несмотря ни на что, проявил еще мало суровости. Да, суровости! — Говоря это, Гитлер многозначительно взглянул на Фегелейна. У того лицо покраснело. Названные были приближенными Гиммлера. А Гитлер между тем продолжал: — Это не уменьшает претензии и к руководителю боевыми подразделениями по борьбе с партизанами обергруппенфюреру СС фон дем Баху! Манштейн также пренебрег положением в тылу. По этой же причине, — Гитлер остановил взгляд на Моделе, — прошу вас, фельдмаршал, включиться в операцию по наведению спокойствия и порядка в тылу группы армий «Северная Украина» и группы армий «Центр». На Баха я не слишком рассчитываю. Уверен, что вы с этим справитесь. — При этих словах Гитлер опять окинул взглядом присутствующих и, улыбаясь, добавил: — Наш новый фельдмаршал погасил уже не один пожар. Модель энергично встал с кресла.

— В данном случае я буду вынужден поджигать, мой фюрер, — сказал он коротко.

Гитлер, очевидно, не понял и опять посмотрел на стоящего фельдмаршала.

— Одним словом, усмирение, — объяснил Кейтель.

— Очень содержательное слово, — засмеялся Гитлер.

Лица сидящих просветлели. Как по приказу, все начали смеяться. Гоготал Геринг, держась за толстый живот, так, что позванивали ордена и медали, хохотал бледный Геббельс.

Успокоившись, Гитлер махнул Моделю рукой:

— Господин фельдмаршал, я не буду давать вам рецепты, как хорошо выполнить задачу. Возможно, чем больше вы прикажете поджигать, тем скорее пожар будет погашен…

Подойдя к стене, на которой висела крупная карта восточного фронта, включавшая и генерал- губернаторство, Гитлер продолжил прерванные рассуждения, касающиеся акций против партизан.

— Это я знаю от доктора Франка, — начал Гитлер. — Он мне говорил, что группенфюрер СС Коппе открыто признал, что его агентурная сеть полностью провалилась и полиция вербует сейчас новых осведомителей. Надо призвать всех немцев к более интенсивному сотрудничеству с властями. Необходимо шире разъяснять, что, чем крепче будет фундамент, тем более благоприятных результатов можно ожидать на фронте.

— Необходимо считаться с тем, что деятельность коммунистов и польских националистов еще больше оживится, когда западные державы примут решение о вторжении, — тихо вставил до сих пор погруженный в размышления Кейтель.

Геббельс оживленно задвигался в глубоком, обтянутом кожей кресле.

— Я уже вам докладывал, мой фюрер, что при органах безопасности и СД в Люблине с конца прошлого года издается бюллетень «Зеркало нелегальной польской пропаганды».

Гитлер кивнул головой:

— Хвалю эту идею. Но считаю, что следует расширить радиус его действия.

— Это уже делается, — раскраснелся после слова «хвалю» министр пропаганды рейха. — В настоящее время этот еженедельник доставляется нашим организациям во всем генерал-губернаторстве. Это действительно очень полезное издание. В нем офицерам СД дается подробная картина польского движения Сопротивления, радиоинформация, высказывания польских граждан, полученные через осведомителей, и оценка двух пропагандистских газет, издаваемых правым и левым течениями польского движения Сопротивления. В нем печатаются также выдержки из статей, опубликованных в правых изданиях…

Гитлер улыбнулся кончиками тонких губ:

— Я читал «Шпигель» за двадцатое января. Хвалю работу СД и органов нашей пропаганды. Сокращенный перевод статьи одной из антикоммунистических газет был дан своевременно. Одобрение взглядов автора, который со всей остротой обращает внимание на борьбу с ИПР и ее партизанским движением, является шедевром пропаганды. Это хорошая работа.

Геббельс разрумянился от удовольствия.

— Эти высокие слова признания, фюрер, заслужил главный отдел пропаганды администрации на занятых нами польских землях. Он в тесном сотрудничестве с СД организовал в феврале акцию «Берта». Это не первая, но одна из наиболее значительных в генерал-губернаторстве попыток оказать антикоммунистическое влияние на польское население. С такой же целью есть намерение использовать план «Буря» Армии Крайовой. План этот направлен на воскрешение старого политического строя и указывает направление, по которому идет руководство Армии Крайовой. Мы должны это использовать против сил польского левого революционного течения, чтобы значительно затруднить борьбу, которую ведут ППР и ее партизанское движение.

— Смею заметить, — вставил Фегелейн, — что статс-секретарь по делам безопасности в генерал- губернаторстве группенфюрер СС Коппе в своем рапорте от 16 февраля докладывает, что польские массы находятся в полной готовности к выступлению, а, кроме того, положение там ухудшилось. Враг получил подкрепление, — оправдывался Фегелейн, видя хмурый взгляд Гитлера. — Это эмигрантское правительство сейчас подстрекает националистическое движение Сопротивления к новым, более энергичным вооруженным действиям. Оно постоянно поддерживает связь с лондонскими кругами с помощью коротковолновых передатчиков и по этим каналам получает новые указания.

Генерал-полковник Йодль поднял голову от записной книжки, в которой стенографировал дискуссию.

— Какие предприняты в связи с этим контрмеры? — Задав этот вопрос, начальник оперативного отдела ставки склонился над черновиком.

Фегелейн, глядя на Гитлера, ответил:

— Могу лишь доложить, что сотрудничество всех служб полиции безопасности и СД обещает более серьезные успехи. Это особенно касается Армии Крайовой. В начале года СД с помощью агентов смогла