примеру, артиллерию. Немцы использовали в войну десятки тысяч трофейных орудий и минометов, у них только зарегистрированных было 190 трофейных артсистем. И не только 44 советских и около 60 французских, не гнушались и польскими (5), и норвежскими (6), и югославскими (19), и голландскими (6). В трофеях было 10 английских артсистем и даже 6 американских. Трофеи использовались «как есть» или с переделками, скажем, немцы переделывали и французские 75-мм пушки, и наши Ф-22.

Использовали они практически в обязательном порядке и танки, переделывая их под свою тактику, к примеру, наши KB или чешские LTvz.38. И у меня вопрос: а как и где они использовали французские и английские трофейные танки? Мюллер-Гиллебранд сообщает, что да, были в сухопутных силах Германии к началу войны против СССР 6 танковых батальонов резерва главного командования, два из которых были укомплектованы французскими танками, но на Восточном фронте эти максимум 200 танков не использовались. Другой немецкий источник уверяет, что на 31.05.1943 года на вооружении вермахта еще оставалось 696 французских и английских танков на западных, невоюющих фронтах. Прекрасно! А на каком фронте сгорели остальные французские и английские танки, которые немцы взяли трофеями в 1940 году?

Поясню о чем речь: начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер в своем дневнике от 23 декабря 1940 года записал: «Трофейные танки: 4930 шт.». Ну хорошо, около 700 штук еще осталось на 1943 год, несколько сот переделали в самоходные орудия, но где сгорели остальные?!

Вот генерал B.C. Петров, в те годы лейтенант, встретивший немцев в 1941 году на Буте, пишет, что 22 июня 1941 года в десятом часу вечера их батарею 152-мм гаубиц атаковали немецкие танки. Их пришлось подпустить на 700 м (на батарее оставалось всего 10 снарядов), и после открытия огня два танка разлетелись на куски от наших 48-кг снарядов, остальные отошли. К остаткам танков была послана разведка: «Сержант сложил трофеи на шинель: горсть коротких пистолетных патронов с выточкой на фланце, небольшую деталь цилиндрической формы с обрывком шланга, по всей вероятности, датчик со щитка приборов. На панели фосфоресцирующие надписи на французском языке… По обрывкам документов, изъятых у членов погибшего экипажа, установлено, что танк принадлежал разведывательному батальону 14-й танковой дивизии».

А вот боевое донесение командира 45-й немецкой дивизии генерал-лейтенанта Шлипера о боях по штурму крепости Брест-Литовск от 25 июня 1941 года: «Ввод в действие приданного по приказу армии 28-го танкового взвода в составе трех французских танков «Сомуа» мог быть осуществлен лишь с утра 26.6».

А вот воспоминания немецкого солдата Готлиба Бидермана, воевавшего на Керченском полуострове в середине марта 1942 года:

«Позднее нам стало известно, что русские прорвались в секторе, который защищала румынская дивизия, и этот прорыв не смогли остановить ослабевшие германские части на румынских флангах. При таком положении стало необходимо ввести в бой новую танковую дивизию. Эта дивизия была сформирована и оснащена во Франции и в значительной степени была вооружена захваченными французскими танками. Использовать новую дивизию было намечено в весеннем наступлении, но сейчас она была вынуждена месить глубокую грязь, чтобы встретиться с русскими».

А нас честнейший Мюллер-Гиллебранд уверяет, что в немецких войсках, напавших 22 июня 1941 года на СССР, было всего 3582 танка и самоходных артиллерийских Орудия, из которых 772 танка были чешского производства, а остальные машины — немецкого. И все — больше танков у немцев якобы не было. В 14-й немецкой танковой дивизии, уверяет Мюллер-Гиллербранд, 36-й танковый полк был вооружен исключительно немецкими танками, а 40-й разведбат в этой дивизии, как и все разведывательные батальоны, из всей бронетехники имел одну роту и один взвод бронеавтомобилей. И никаких танков. Так куда же, черт возьми, подевались более 4 тысяч французских и английских танков?

Ну, и как же без критики воспринимать то, что написано о войне этими Мюнхгаузенами?

Эрих фон Манштейн, даже по свидетельству ревнивых к чужой славе гитлеровских генералов, являлся наиболее выдающимся военным профессионалом фашистской Германии. Но если Г. Гудериан считается гением тактики — искусства выиграть бой, то Манштейн считается гением в оперативных делах — в искусстве маневра силами при проведении операций.

Фельдмаршал В. Кейтель, который с 1938 по 1945 г. занимал самую высшую военную должность в Германии — начальника ОКВ, был в Нюрнберге приговорен к повешению. До казни успел написать мемуары, в которых сказал: «Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли… начальника генерального штаба всех вооруженных сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой… Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном: первый раз — осенью 1939 г., перед Французской кампанией; второй — в декабре 1941 г., когда ушел Браухич, и третий — в сентябре 1942 г., когда у фюрера возник конфликт с Йодлем и со мной. Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял».

А Г. Гудериан так оценивал своего коллегу: «…Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в германском генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями — наш самый лучший оперативный ум».

Согласитесь, оценки подобных специалистов чего-то стоят.

Действительно, ни в одной из книг других генералов (и наших, естественно) нет столь ясно освещенной философии оперативного искусства.

Я ее изложу своими словами.

С оперативной точки зрения, занятие любой территории бессмысленно, если вражеские войска не уничтожены. Они ведь смогут вернуть эту территорию. Поэтому в любой операции главным является не занятие или удержание какой-либо территории, а уничтожение противника. Приказы типа «ни шагу назад» или «взять такой-то город» бессмысленны и губительны, если их следствием не служит нанесение противнику многократных потерь.

Противник прорывается? Отлично! Дай ему прорваться, пусть он займет твою территорию, а ты, не растратив сил во фронтальной обороне, собери их и отрежь противника в чистом поле, окружи его и уничтожь! А когда уничтожишь, можешь занять и удержать любую территорию.

И надо сказать, что, командуя в 1943–1944 гг. группой армий «Юг», Манштейн, даже отступая, умел нанести нашим войскам тяжелейшие потери.

Но в стратегии лишение противника определенных территорий является главным инструментом борьбы. Здесь бездумный полководец своими маневрами может нанести ущерб стратегическим интересам. Стратегом Манштейн был посредственным, и его желание отдать Красной Армии очередные территории, чтобы сосредоточить силы для очередного удара, часто входило в противоречие со стратегическими интересами и приводило к спорам с Гитлером, которые закончились смещением Манштейна с поста главнокомандующего группой армий, когда Манштейн доманеврировал от Сталинграда до Карпат.

Сам Манштейн из старинного прусского генеральского рода и в отношении военного хвастовства брехлив образцово — как барон Мюнхгаузен, посему и является прекрасным примером для темы, раскрываемой в этой книге. Причем брехлив он по своей натуре.

Вот пример с немецкой стороны. Когда я прочел его мемуары, то у меня осталось двойственное чувство. С одной стороны, как я только что сказал, он прекрасно описал суть полководческого мастерства, но с другой стороны, осталось убеждение, что этот человек лживый фат: у него нет ни малейшего сожаления о погибших под его командой солдатах, он не только не признает ни одной своей ошибки (а они явные), но чуть ли не открыто убеждает читателей, что это он самый лучший полководец той войны. Но это всего лишь мое мнение, о причинах которого ниже, а между тем я с Манштейном не служил и даже не