чиновник был доволен, а когда он проезжал и березки подсыхали, то их пускали на дрова.

Но разве не хорошо иметь тенистую улицу? Разве не глупы крестьяне?

Видите ли, если ты в степной полосе, где солнце жаркое, и у тебя улица в 80 метров ширины, то деревья можно посадить так, чтобы они не затеняли ни деревянные строения, ни полотно дороги. Но когда у тебя улица в лучшем случае в 20 метров, а дорога не как во Франции и Германии (в которых много людей и камня), а грунтовая, то тень от деревьев, во-первых, не дает дороге просохнуть, во-вторых, не дает просохнуть деревянным строениям вдоль улиц, и эти строения начинают гнить. Ну и кому при таких последствиях нужна красота от того, что «селение утопало в цвету и благоухало ароматом мёда», а «за густыми акациями не было видно домов»?

Более существенным является то, что немецкие колонисты одними из первых покупали сельхозмашины, но для этого, как и для строительства жилья «о четырех покоях», нужны были деньги, а для эффективного использования машин, нужны были большие площади земли. Земли у немцев было больше, чем у многих помещиков, а деньги к ним сами шли.

Дело в том, что при выращивании хлебов самой тяжелой операцией является жатва. Речь не только в физической тяжести, но и в том, что жатва проходит в очень сжатые сроки, примерно в две недели. Запоздание с жатвой ведет к осыпанию зерна из колоса — к потере урожая. Остальные работы можно растянуть по времени, эту — нет. И именно количество рабочих рук на жатве, определяет предельное количество засеваемой земли. У русских крестьян земли было очень мало, они могли бы обработать и больше, да нечего было обрабатывать. В результате, образовывалось огромное предложение рабочих рук, что позволяло держать очень низкие цены на них, и обеспечивало возможность помещикам обрабатывать тысячи десятин земли с высокой прибылью. А эта прибыль давала возможность купить машины, которые еще больше увеличивали производительность и уменьшали затраты на рабочих. Скажем, та же пароконная жатка при 6 лошадях для их смены, давала возможность одному рабочему убирать в 36 раз больше, чем он это мог бы сделать косой, следовательно, с этой жаткой и затраты на рабочего пропорционально снижались, и цена рабочих рук падала.

Давайте прикинем по ценам и расценкам 1911–1915 года. Пуд пшеницы стоил в черноземной полосе 103 копейки, то есть, немецкие колонисты его по такой цене и продавали. Самая низкая стоимость рабочих рук мужчины была в период весеннего сева — в черноземной полосе поденная плата пешего рабочего была 71 копейка на свих харчах (на хозяйских — 53 копейки). Но к жатве эта плата существенно возрастала — 112 копеек. Работнице на своих харчах в жатву платили 74 копейки. Положим, у вас не было даже жатки, но было много земли, и вы нанимали жать косой. Один рабочий при двух работницах для вязки снопов и укладывания их в бабки для дозревания и сушки, убирал косой в день полдесятины. С этой половины десятины в черноземной полосе получалось 30 пудов пшеницы на стоимость в 30 рублей 90 копеек. А стоимость этой самой тяжелой и все определяющей операции обходилась вам в 2 рубля 60 копеек, то есть даже не доходила до 10 % дохода и была ниже даже затрат на семена (на полдесятины пшеницы их требовалось более трех пудов).

Вот эта оскорбительно низкая цена на рабочие руки и объясняла, почему помещики уже не имели крепостных, а жили припеваючи. Причина же такого положения, позволяющего грабить крестьян, была в крайне низком количестве земли у основной массы русских крестьян, и в большом количестве у тех, кто грабил.

Поэтому «культурную жизнь» немецких колонистов определяла не какая-то сверхвысокая и передовая культура, а наличие огромного количества земли. Это давала доход, который и позволял немцам строить «культурные» ворота с колоннами и арками.

Немецкие колонисты были, судя по их описанию, до того замкнутой кастой, что могут считаться какой- то погруженной в себя сектой. Никого, даже местное начальство, в свои колонии не пускали, имели свои церкви, свои школы только для немцев, с преподаванием до 1891 года только на немецком, с туземцами общались только по необходимости. Обратите внимание, что немцы-колонисты не оставили ни малейшего следа даже в русской литературе, что неимоверно! Ведь русские писатели, казалось бы, описали все народы России от гольда Дерсу Узала на востоке до быта еврейских кагалов в Белоруссии и Польше. А тут как будто эти немцы на острове Пасхи жили.

Интересно, что когда я читал планы Гитлера относительно устройства жизни на оккупированных территориях СССР, то удивлялся, откуда Гитлеру пришло в голову, к примеру, такое: «С этой целью нужно сделать так, чтобы жизнь немцев на колонизируемых восточных землях как можно меньше соприкасалась с жизнью местного населения. Мы не должны разрешать немцам селиться в гостиницах для туземцев, где все вокруг заплевано. Для немцев будут построены специальные дома для приезжих, куда не будет доступа местным жителям. И пусть они тогда плюют себе и сорят вокруг сколько душе угодно. Предоставив туземцев самим себе, мы тем самым не будем без нужды шокировать этих людей, нарушая их жизненный уклад, и создадим наилучшие предпосылки для основания наших собственных, совершенно изолированных поселений, которые превратятся в центры германской колонизации. Ведь противодействовать смешению немцев с туземным населением легче всего в том случае, если мы не позволим ему усвоить наш образ жизни и сразу же стать похожими на нас».

Теперь понятно, что Гитлер руководствовался опытом, который накопили немецкие колонисты в России за 150 лет вольготной жизни при царе.

Ведь для них Россия была не более, чем земля, в которой они могли нажиться как нигде в другом месте, и только. Интересно, что когда в 1874 году была введена всеобщая воинская повинность, 300 тысяч немцев эмигрировала из России только в обе Америки, благо, золотой рубль давал возможность вывезти из России все «нажитое непосильным трудом».

Трудно сказать, как этим немецким колонистам относились правящие круги России на самом деле, но Первая мировая война совершенно определенно расставила точки над «i», показав, что не обрусевшие немцы — это «пятая колонна» Германии. Правда, в те годы такого термина еще не было.

Напомню происхождение термина. В 1936 году в Испании против демократического республиканского правительства поднял мятеж генерал Франко. Он вел свои войска на Мадрид четырьмя войсковыми колонными, а в Мадриде в это время предатели в правительстве и армии испанской Республики ударили в спину правительственным войскам. Этих предателей генерал Франко назвал своей «пятой колонной». С тех пор этот термин стал употребляться для названия предателей, которые прямо или косвенно действуют против своего народа. Вождь нацистской Германии Адольф Гитлер такие «пятые колонны» в создавал искусственно в тех странах, которые он намеривался захватить.

«Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? — спрашивал Гитлер, имея в виду Первую мировую войну, и пояснял. — Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника — вот наше оружие…

Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, неподдающаяся описанию. Но я к этому времени уже буду иметь прочную связь с людьми, которые сформируют новое правительство, устраивающее меня.

Когда противник деморализован изнутри, когда он находится на грани революции, когда угрожают социальные беспорядки, тогда наступает долгожданный момент. Один удар должен сразить врага…»

И действительно, впоследствии Гитлер разил врага таким ударом — ударом изнутри силами «пятой колонны». Весной 1938 года он без единого выстрела захватывает Австрию, власть в которой уже фактически захватила его «пятая колонна». Осенью 1938 года он захватывает у Чехословакии Судетскую область, а весной 1939 года — и всю Чехословакию, силы которой подорвали «пятые колонны» судетских немцев и словацких фашистов из католической партии Иозефа Тисо. В 1940 году немецкие войска, как нож сквозь масло, проходят сквозь Голландию и Бельгию с помощью фашистской «пятой колонны» в этих странах. Не провоевав и двух недель и не понеся серьезных потерь, сдается французская армия, которая