библиотеку. И вот подходит ко мне секретарь крайкома комсомола Голубков и давай расспрашивать, как я живу. Замужем ли еще? Не бросил ли меня мой офицерик? Не жалею, что ушла с комсомольской и партийной работы? Я отвечаю, что не жалею, показываю на сына, дескать, как видите, живем нормально и еще дочь есть, а муж служит в Германии.

— Значит, бросил? — спрашивает.

— Нет, не бросил, — отвечаю.

Брат Миши, Алексей, зашел как-то в библиотеку, и у нас с ним зашел разговор, а до этого как-то я не догадалась поговорить. Я задала вопрос:

— Леня, я давно тебя хотела спросить, почему у тебя адрес места службы в Германии такой же, как был у меня? Где и у кого ты служил?

— Знаешь, Зоя, я давно тебе хотел все рассказать, да не хотелось тебя тревожить. У тебя детки, семья.

— А все-таки расскажи.

— Меня взял к себе шофером генерал…

— Я чувствовала это, поэтому задала тебе этот вопрос.

— Да что уж, все это в прошлом, я тебе все расскажу. Адъютант его, Чкония, мне рассказал, что генерал взял меня к себе, потому что я из Волчихи, куда уехала его девушка, на которой он собрался жениться, а меня хочет послать с документами к ней. А Чкония ездил еще раньше в Москву и оформил окончательно его развод с женой. Я и не знал, что за девушка.

Однажды получаю от вас с Мишей письмо, сижу в машине, жду генерала. Распечатал письмо, в нем была ваша с Мишей фотография, посмотрел на нее и положил на его сиденье, а сам начал читать письмо. Генерал пришел, взял фото и спрашивает: «Кто это?» Я отвечаю, что это мой брат, Михаил, со своей женой, они только что поженились. Он отдал фотокарточку, мы поехали. Вечером ординарец вызывает меня к нему. Я захожу, он ужинает и приглашает меня за стол. Я сел, он наливает вина себе и мне. Я не пил тогда, но он мне говорит:

— Выпьем, так надо. Выпьем за счастье твоего брата. Выпили.

— Так вот, молодой человек, я тебя взял к себе для дела (о котором я знал от Чкония). Передай своему брату, что ему с женой очень повезло, пусть он ее очень бережет. Они молоды, и я им желаю счастья.

А на другой день он отправил меня от штаба к черту на кулички. В такое кошмарное место, что я на тебя страшно был обижен. А когда уволился из армии, увидел тебя, детей твоих и все прошло. А он, говорят, разбился на машине. Да ты спроси у Анатолия, заведующего книжным магазином, он служил там позже меня, он расскажет подробнее.

Рассказ Алексея меня потряс. До сих пор я считаю себя виновной в том, что генерал погиб. Как я жестоко обошлась с ним, с первым, кто любил меня. Что это было? Эгоизм, легкомыслие? Боже…

Анатолий добавил немногое, что генерал вел машину сам и съехал с дороги и врезался в дерево. Был нетрезв. Да… Я понимаю его трагедию. Первая жена оставила, ушла с ребенком. Вторую не любил и развелся с ней, в надежде, что я вернусь. Стали мне кошмары сниться, я вроде бы ищу его и не могу найти, иду пешком, по лесам и болотам, прихожу в Геру, в дом, где мы жили, ищу по комнатам, а его нет. Совесть не давала мне покоя.

И только когда приехал из Германии Миша, я успокоилась, поняла, что люблю его. Три года он служил в Германии без семьи, но всем офицерам давали два раза в году по два месяца отпуск.

Потом нас направили служить в Челябинск. Приехал забирать семью. Я сдала библиотеку, и мы отправились сразу на квартиру в поселке Автоматно-механического завода, который был эвакуирован из Ленинграда. Воинская часть, где служил муж, была далековато, приехала моя мама и потребовала, чтобы я работала. Я сначала была заведующей клубом в части, а потом ушла на завод, заведующей библиотекой.

Начала с перестройки. Убрали печь, не положено, чтобы она была среди книг. Книги вынесли в большой читальный зал, выбили их от пыли, сделали ремонт, бухгалтерия с большим удовольствием оплатила все счета. Ведь в советское время на общественные нужды, что запросишь, запланируешь, все выделяли, только обязательно нужно освоить деньги, иначе на следующий год не запланируют. Я накупила люстр, скатерти из зеленого сукна, новых книг.

Врезался в память день смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Скорбь была истинная, никого так не провожали за мою память из руководителей партии и правительства. Он был олицетворением нашей дружной страны, победившей и только отстроившей мирную жизнь. Он был примером самоотвержения и служения делу.

Среднюю школу в Волчихе я не окончила, так как уехала в Рубцовск на учительские курсы, и здесь, в Челябинске, поступила и сдала экзамен за девятый класс и стала учиться в десятом. Мама помогала. Требовала, чтобы я старалась учиться, а то как смотреть детям в глаза. Провожая меня в школу, всегда говорила, ну, с богом, и чтоб пятерку принесла, а то ведь мы с детьми тебя в угол можем поставить. Сын пошел тогда в первый класс. Жили с нами в двух комнатах и мои племянники. Сначала Вася Кощин. Он отслужил в авиации бортмехаником и приехал к нам, учился в вечерней школе и работал на заводе учеником токаря. Человек он веселый, артистичный, с юмором. Его уважали и сожалели, когда он, женившись на Лене Бухариной, уехал в Волчиху. Тогда мы взяли к себе жить Витю, сына моего погибшего брата. Он тоже учился в вечерней школе, успешно играл в футбол и в хоккей. Работал он учеником слесаря.

На работе дела шли хорошо. Вышла из печати книга В. Кочетова «Журбины». Книга о заводской жизни. Я решила провести читательскую конференцию по этой книге. Мне выписали постоянный пропуск на завод. Читатели — заводские рабочие, раздала им темы, знакомила с содержанием книги. Готовилась капитально. На конференцию пришли нетолько мои читатели, был полный зал. Пришел и директор завода, секретарь парткома и председатель завкома профсоюза, само собой.

Выступающих было много, не только запланированных мною. У одного читателя, токаря по профессии, тема выступления была «Роль партийной организации на заводе». А в книге есть такой момент, когда секретарю партбюро предложили квартиру, то он сказал, что капитан с корабля уходит последним, а секретарь парткома квартиру получает последним, когда все нуждающиеся получат квартиры, тогда, дескать, и я получу. И читатель мой такую развел критику реальной жизни, увязывая ее с книгой, что конференция превратилась в собрание. Он прямо сказал в присутствии секретаря парткома:

— А наш секретарь получил трехкомнатную квартиру на двоих с женой и собакой…

Шумная получилась наша конференция. Такая, что на следующий день радио Челябинска рассказало о ней. Вообще с читателями завода контакты были отличными. Но опять переезд.

Мишу перевели в город Свердловск. Он поехал пока один, не было где жить. Я понимала, что скоро надо ехать, но как не хотелось бросить начатое дело, прекрасных заводских людей. Я их очень уважала. Очень добрые и интеллигентные, в хорошем понимании этого слова, люди, они откликались на любые инициативы. Я с удовольствием шла к ним в цеха и беседовала в перерывах, прямо на рабочих местах. И сосед наш Глебов, по профессии механик, потом старший механик, был разносторонне развитым человеком. Играл в духовом оркестре. Часто собирались семьями, приходили к нам и другие работники завода, проводили выходные, общались, играя в лото. Ездили в городской парк. Муж ходил с сыном на рыбалку на реку Миасс.

И вот наступил день отъезда. Миша приехал, получил контейнер, загрузили его, отправили, упаковали чемоданы, сидим ждем машину из воинской части. И тут нагрянули мои читатели, человек двадцать, а может, и больше, с шипучкой, которую только что привезли в магазин. Я была тронута до слез. Проработала-то всего на заводе полтора года, правда, много было сделано. Куда посадить дорогих гостей? Ничего, отвечают, мы и на полу посидим. Действительно, расселись. Соседи принесли стаканы. Выпили шипучки, попели песни. Приехала машина. Все погрузились в нее и до самого вокзала пели песни.

Вот такие люди с АМЗ, ленинградцы.