приобретениями. В том числе, от эпидемий и голода, вызванных гибелью Германии в концентрационных лагерях умерло несколько сот тысяч европейских евреев, так и не увидевших Палестину, да плюс к этому немцы убили несколько сот тысяч советских евреев по настоянию сионистов. Но…

Но в результате Второй мировой войны трещит Британская империя, в 1947 г. она отказывается от мандата на управление Палестиной, в 1948 г. образовывается Израиль и с тех пор он качает и качает золото с Германии и с кого может за жертвы, которые он не понес, с Германии, которая была его союзником. Такое надо уметь…

В 1945 г. Сталин в Потсдаме попытался убедить союзников возложить на Германию выплату репараций в пользу разрушенного войной СССР в сумме 15 млрд. долларов, союзник – США и Великобритания – в этой скромной просьбе отказали. Но зато они обложили репарациями Германию в пользу сионизма:

«Без массированной помощи извне государство Израиль нежизнеспособно. Главные источники его финансирования: официальная помощь США, поддержка международного еврейства и немецкие „компенсации“. К 1992 г. ФРГ выплатила Израилю (а также еврейским организациям), согласно официальной статистике, 85,4 млрд. нем. марок, действительные же цифры значительно выше. Сюда следует еще причислить немецкие бесплатные поставки разных товаров. Наум Гольдман, многолетний председатель Всемирного еврейского конгресса, в книге „Еврейский парадокс“ пишет: „Без немецких компенсаций, которые были выплачены в первые 10 лет после основания Израиля, государство не смогло бы развить и половины существующей инфраструктуры: весь железнодорожный парк, все корабли, все электростанции, а также большая часть промышленности – немецкого происхождения“ [297].»

Когда делаешь вывод, который до тебя никто не делал, никакие факты, на которых основан вывод, никакая логика не бывают достаточными. Все время гложут сомнения – а вдруг ты что-то упустил, а вдруг не все знаешь?

В самом союзе Гитлера с сионизмом нового ничего нет, знают об этом достаточно многие, несмотря на блокаду этого вопроса в СМИ, несмотря на жестокие репрессии, которым подвергаются историки за исследование этих вопросов. А вот о том, что Гитлер был не просто в союзе, а и действовал для достижения цели сионизма, не пишет никто. А поскольку эта глава все же о Гитлере, то возможно в ней разумно разрешить и такие сомнения – а вдруг Гитлер действительно был бездумным авантюристом, а вдруг все его нелогичные действия определены только его сумасбродством?

Проанализировал с этой целью книгу Эриха фон Манштейна «Утерянные победы», – а что если этот хорошо знавший Гитлера фельдмаршал докажет органический авантюризм фюрера? Дело в том, что Манштейн, в отличие от других генералов, о Гитлере написал очень много, даже целую главу ему посвятил. При этом он не просто описывает факты или поступки Гитлера, но и пытается анализировать их. Его книга вообще полна аналитических разборов частью удачных, а частью сомнительных.

В описании Манштейна Гитлер двоится. Манштейн вроде, описывает одного человека, но характеристики ему дает настолько противоречивые, что создается впечатление, будто речь идет о двух разных людях. Причем виноват в такой раздвоенности не Гитлер, а Манштейн.

У Манштейна не хватает знаний, культуры, чтобы понять Гитлера, и не хватает фантазии, чтобы смоделировать на себе свой анализ, т. е. спросить себя, а как бы я поступил на месте Гитлера?

Манштейн характеризует Гитлера как деспота, очень любящего власть. (Что это значит – любить власть – он, как и прочие историки, не поясняет. Считается, что все люди очень любят власть и за это готовы на что угодно.) Подтверждает он деспотизм Гитлера неоднократными примерами того, как Гитлер часами спорил с Манштейном, приводя различные цифры из экономики, состояния вооружения и т. д., отстаивая свое деспотическое, неправильное решение против решения Манштейна (по обыкновению гениального). Манштейну не приходит в голову вспомнить – а спорит ли он, командующий группой армий, часами с каким- либо своим командиром корпуса, когда тот предлагает Манштейну свое гениальное решение отвести свой корпус назад? Вопрос риторический, но ведь Манштейн себя деспотом, влюбленным во власть, не считает, он тупым деспотом считает Гитлера.

Ну хорошо, Манштейну виднее – деспот, так деспот. Но дело в том, что Манштейн на этой своей характеристике не настаивает и прямо ее дезавуирует: «С другой стороны, иногда Гитлер проявлял готовность выслушать соображения, даже если он не был с ними согласен, и мог затем по- деловому обсуждать их» [298]. Как видите, в описании Манштейна получается как бы два человека – один Гитлер деспот, который не слушает доводов, «приводя экономические и политические аргументы и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть фронтовой командир» [299], а другой Гитлер по деловому обсуждает доводы, даже если он с ними первоначально не согласен.

Напряги Манштейн фантазию, и все стало бы на свои места. Возьмем командира корпуса в группе армий Манштейна. У командира корпуса кругозор (знания) в пределах его корпуса (причем знания о корпусе у него, естественно, более полные, чем у Манштейна) и, в лучшем случае, в пределах армии, в которую входит корпус. А у Манштейна кругозор в пределах всех корпусов его группы армий и (получаемые из Генштаба) знания обо всем Восточном фронте, как минимум. И когда командир корпуса просит Манштейна разрешить ему отвод корпуса, то Манштейн, руководствуясь положением всей группы армий, может отказать, «приводя аргументы» о положении группы и фронта «и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть» рядовой командир корпуса. А может, если этот отвод корпуса не вредит группе армий, «по-деловому обсудить» его. Обычное дело, и Манштейну не стоило бы упрекать Гитлера в излишнем властолюбии. Лучше попытаться понять те «политические и экономические аргументы», которыми Гитлер пытался поднять его, Манштейна, культурный уровень. А необходимость в этом была.

Скажем, Манштейн ведь военный специалист, тем не менее он даже в 50-х годах без комментариев дает такое сообщение периода подготовки к Курской битве: «…большую роль играли донесения о чрезвычайном усилении противотанковой обороны противника, особенно вследствие введения новых противотанковых ружей, против которых наши танки T-IV не могли устоять» [300]. Наши противотанковые ружья были приняты на вооружение в 1941 г. и ничего нового за всю войну в этой области не было. Манштейн обязан был бы об этом знать и прокомментировать это сообщение при написании мемуаров, как слух. Но он дает этот слух в голом виде, следовательно, знает о противотанковом оружии только понаслышке. (В незнании генералами, даже немецкими, оружия нет ничего удивительного. Министр вооружений Германии А. Шпеер вспоминал, как изумился Гитлер на артиллерийском полигоне, когда начальник Генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер спутал противотанковую пушку с легкой полевой гаубицей [301]. Дело в том, что Гальдер был генерал-полковником артиллерии.)

И уж совсем профанами были немецкие генералы, когда дело немного выходило за рамки их узкопрофессиональных интересов. Скажем, Манштейн пишет о его типичном конфликте с Гитлером:

«Но менее всего Гитлер был готов создать возможность для большого оперативного успеха в духе плана группы „Юг“ путем отказа – хотя и временного – от Донбасса. На совещании в штабе группы в