— Они этого ждали. Они знали, что это случится. Не удивлюсь, если они сами подложили бомбу. Не стоит забывать — Алмер не хотел, чтобы Каллакс строил звездолет. Мне все время казалось странным, что, добившись власти, Алмер не запретил экспедицию. Я уверен, именно они уничтожили корабль.

— …виновные будут найдены и наказаны, — продолжал опричник. — Это, вероятно, самое тяжкое преступление Братства из всех, им совершенных. Будьте уверены, мы защитим вас от подобных преступлений в будущем.

— Ничего подобного уже не произойдет, — с горечью сказала Фастина. — Нечего больше взрывать. Почему Алмер это сделал?

— По нескольким причинам, — пробормотал Велюзи. — Укрепить свои позиции, заставить людей еще больше полагаться на него и наказать Бранда Каллакса за упрямство. Андрос умен и безумен одновременно. Редкое сочетание, — Велюзи сожалеюще покачал головой. — Бедняга Бранд, он хотел умереть, но не так!

— Я хочу повидаться с Алмером, — внезапно сказал Марка.

Велюзи вначале не воспринял это всерьез.

— Что это даст?

— У него же есть еще совесть? Должен же он как-то объяснить свои поступки?

— Он зашел слишком далеко. Его больной разум оправдает любое преступление.

— И все же я хотел бы попытаться. А, может быть, мне удастся повидаться с Йолуфом в Центральном Бюро Информации, и он даст мне возможность сказать всем правду? Это не может продолжаться…

— Ты думаешь, Алмера можно остановить? Мы пытались и потерпели неудачу. Теперь он обладает еще большей властью.

Фастина обняла Марка за плечи:

— Это будет очень опасно, Кловис. Не надо.

— Я боюсь его, Фастина, как и все мы. И все же я хочу попытаться вразумить его.

Велюзи покачал головой.

— Мы должны быть хитрее, Кловис. Единственное, что мы можем сейчас сделать, это собрать вокруг себя наших сторонников и постепенно расшатывать власть Алмера.

— А он будет продолжать убивать?

Велюзи вздохнул:

— Ну, хорошо, лети и повидайся с ним. Но будь осторожен, Кловис.

Штаб-квартира Алмера находилась в здании администрации, к югу от Большой Поляны Цветочного леса. По-прежнему окруженное лужайками, здание тем не менее было превращено в крепость, охраняемую вооруженными мечами опричниками. Мерцание воздуха, свидетельствующее о наличии силовой защиты, придавало элегантному, изящному строению зловещий вид.

На крыше здания развевался флаг, на котором было вышито 'О', а под ним маленькими буквами: «Да здравствует порядок». 'О' могло означать Опричнину или что-нибудь еще. Незнакомый с подобными вещами, Кловис и не пытался угадать.

Задолго до того, как он достиг границы силовой защиты, голос, усиленный динамиками, пророкотал:

— Стоять! Запрещено приближаться к админцентру на скутере.

Марка остановил скутер и увидел, как с земли взмыли двое опричников в гравипоясах. Они опустились на борт машины и уставились на него сверху вниз. Марка, нахмурившись, тоже встал:

— Я прибыл повидаться с Ан… с вашим Лидером, — сказал он. — Сообщите ему, что Кловис Марка здесь, — Марка постарался, чтобы слова его прозвучали весомо и солидно.

Оба опричника, казалось, расслабились немного, один из них заговорил в пространство, и Марка понял, что голос опричника передается крошечным передатчиком, спрятанным в ухе. Тот повторил слова Марка и принялся ждать ответа.

В напряженном ожидании прошло несколько минут. Наконец, опричник оценивающе взглянул на Кловиса и сказал:

— Все в порядке, сейчас откроют проход в поле. Будь осторожен, кокон защиты заряжен максимально.

Опричники покинули скутер и вернулись на свои посты. Марка провел свой скутер через отверстие, образовавшееся в силовой защите, и опустил его на крышу здания.

Там его ждали два других охранника. Как и первые, они были в черных плащах с капюшонами и черных сапогах, но их маски и перчатки были оторочены желтым. Видимо, это было что-то вроде армейских знаков различия. Новое доказательство продолжающегося процесса тоталитаризации общества гнетуще подействовало на Марка. Он позволил им провести себя к гравилифту.

Они спустились на несколько этажей и вошли в бывший конференц-зал Большого Совета. Вместо сидений для сотен людей в огромном зале стояло теперь только одно черное кресло возле дальней непрозрачной стены. Кресло было оборудовано антигравитационным устройством и парило на высоте около фута над полом.

Стены были усеяны множеством экранов, и в подлокотнике кресла Алмера находилось устройство, с помощью которого можно было управлять их работой.

Алмер сидел в кресле, еще более надменный, чем прежде. Взмахом руки он отпустил охранников.

Марка и Алмер остались одни.

Кловис двинулся вперед, но не прошел и половины расстояния до Алмера, как тот остановил его.

— Больше не приближайся, Кловис.

Озадаченный, Марка остановился.

— Почему?

— У меня есть враги, никому нельзя верить! Кроме того, после сегодняшнего бессмысленного убийства Бранда Каллакса и уничтожения звездолета…

— Поэтому-то я и пришел.

— Ты что, знаешь, кого из членов Братства следует арестовать? — сардонически осведомился Алмер.

— Я знаю, что они тут ни при чем.

— Да? Тогда кто же это? — Алмер скрестил ноги и уселся в кресле поудобней. — Ты? Неужели ты пришел с повинной, Кловис?

— Андрос, виновен ты, это очевидно… твой экстренный выпуск новостей появился чересчур быстро и был слишком пространен.

— Да? Век живи, век учись. Спасибо, Кловис.

— А эта ложь, этот миф, который ты создаешь? Это ужасно, Андрос! Вы бежите от реальности, прячетесь за вашими капюшонами и масками, за бредовыми идеями, за откровенной ложью! Да послушай же меня!

— Я слушаю, — отметил Андрос с вызовом.

— Рано или поздно наступает время, когда твоя собственная система, сотканная из лжи, предаст тебя. Это часто происходило в прошлом. Тебе только кажется, что твоя ложь становится реальностью, это — только твоя реальность. Ты начинаешь действовать, исходя из сформулированных тобой же законов, которые противоречат реальности настоящей, и наступает крах. В конце концов, ты сам поймешь это! Но если ты прислушаешься ко мне и остановишься, то сможешь принять меры уже сейчас…

Алмер вдруг засмеялся:

— Благодарю тебя, Кловис. Спасибо. Какой ты все-таки добрый. Ты прибыл спасти меня от меня самого, да?

— Положим.

— Ах, Кловис, ну разве ты не видишь, что различия между моей реальностью и реальностью вообще уже не имеют значения? Нам осталось жить не так уж много. Мы можем делать все, что хотим. Я могу разыгрывать из себя короля, вы — отшельников. Мы оба с тобой прячемся от жизни, только ты — в своей отстраненности, а я — в своей причастности.

— Не понимаю…

— Понимаешь, понимаешь. Ох, уж эти прятки! Твой отказ во что-либо вмешиваться, если хочешь,