поверх майки — коричневый жакетик из мягкой кожи. С плеча свисала холщовая сумка. На сумке болтались значки “Стрэй Кэтс”, “Стили Дэн” и “Калче Клаб”. Ну и сочетаньице, подумал я. Впрочем, мне-то какая разница…

— Ну, как полиция? Весело было? — спросила Юки.

— Ужасно, — ответил я. — Примерно как песенки Боя Джорджа.

— Хм-м, — протянула она без выражения.

— Я куплю тебе Элвиса Пресли. Вместо вот этого, ладно? — предложил я, ткнув пальцем в “Калче Клаб” у нее на сумке.

— Псих ненормальный! — прошипела она.

Воистину неохватен японский язык…

Первым делом я отвез ее в приличный ресторан, накормил сэндвичами из настоящего пшеничного хлеба с ветчиной, овощным салатом и напоил свежайшим молоком. Сам съел то же самое и выпил кофе. Сэндвичи были отменные. Тонкий соус, нежное мясо, добавка из горчицы с хреном. В самом вкусе — энергия жизни. Вот что я называю едой.

— Итак, — спросил я Юки. — Куда мы сегодня поедем?

— В Цудзидо, — сказала она.

— Годится, — согласился я. — Можно и в Цудзидо. А почему Цудзидо?

— Потому что там папа живет, — ответила Юки. — Он сказал, что хочет с тобой повидаться.

— Со мной?

— Не бойся, не такой уж он и мерзавец.

Я отхлебнул второй по счету кофе и покачал головой.

— Я и не говорил, что он мерзавец. Но с чего это твой отец вдруг хочет со мной повидаться? Ты ему про меня говорила?

— Ага. Я ему позвонила. Рассказала, как ты меня с Хоккайдо привез, а теперь тебя забрала полиция и обратно не отдает. Тогда папа позвонил своему знакомому адвокату и попросил разобраться. У него вообще много таких знакомых. Потому что он очень реалистичный.

— Понятно, — сказал я. — Вот, значит, в чем дело…

— Ну, тебе же пригодилось?

— Пригодилось, это правда.

— Папа сказал, что полиция не имела права тебя задерживать. И что ты запросто мог оттуда уйти, когда тебе вздумается.

— Да я и сам это знал, — сказал я.

— Тогда чего же ты там сидел? Встал бы и сказал: “Я иду домой”.

— Сложно сказать… — ответил я, немного подумав. — Возможно, я себя так наказывал.

— Псих ненормальный, — сказала она, подпирая щеки ладонями. Мощнейший словарный запас.

* * *

Мы сели в “субару” и взяли курс на Цудзидо. День клонился к закату, и на шоссе было пусто. Всю дорогу она доставала из сумки кассеты и ставила одну за другой. Чего только не прозвучало в моем драндулете, пока мы ехали! От “Exodus”Боба Марли до “Mister Roboto” группы “Стикс”. От действительно интересной музыки до полной белиберды. Впрочем, подобные вещи — все равно что пейзажи за окном. Тянутся справа налево и пропадают один за другим. Юки почти все время молчала и, развалясь на сиденье, слушала музыку. Увидав на приборной панели мои темные очки, она их тут же нацепила, а в пути даже выкурила штучку “Вирджиниа Слимз”. Я тоже молчал, сосредоточившись на дороге. Старательно переключая передачу за передачей. Не спуская глаз с полотна шоссе. Отмечая каждый указатель и каждый дорожный знак на пути.

Иногда я ловил себя на том, что завидую Юки. Сейчас ей всего тринадцать. С какой, наверное, свежестью воспринимают ее глаза все вокруг — пейзажи, музыку, людей. И видят совсем не то, что видится мне. А ведь когда-то я и сам был таким же. Когда мне было тринадцать лет, мир казался гораздо проще. Затраченные усилия непременно вознаграждались, слова обладали незыблемым смыслом, а однажды найденная красота никогда не исчезала. И все-таки я в свои тринадцать не был таким счастливым. Я любил одиночество, больше верил в себя, когда был один — но, стоит ли говорить, одного меня практически не оставляли. Запертый в жесткие рамки двух систем — в школе и дома, я жутко нервничал и комплексовал. Такой уж нервный был возраст. И когда я впервые влюбился в девчонку, конечно же, ничего хорошего у нас с нею не вышло. Потому что я понятия не имел, что такое любовь и как с этим следует обращаться. Да что там — я двух слов связать не мог в разговоре с девчонкой. Застенчивый, неловкий подросток. Учителям и родителям, что вбивали в меня какие-то ценности, я пробовал возражать — но никогда не умел высказать толком свои возражения. Что бы я ни делал — ничего не получалось как надо. Полная противоположность Готанде, у которого все всегда получалось как надо. Но свежий взгляд на мир я сохранял. И это было колоссально. Запахи и впрямь будоражили кровь, слезы были по-настоящему горячи, девчонки — красивы, как в сказке, а рок-н-ролл — действительно навсегда. В темноте кинозалов рождалось интимное чувство тайны, а летние ночи выворачивали душу глубиной и бескрайностью. Я проводил свое нервное детство среди музыки, фильмов и книг. Заучивал наизусть слова песен Сэма Кука и Рики Нельсона. Я построил мир для себя одного и замечательно жил в нем. В свои тринадцать. И только опыты по естествознанию проводил в одной паре с Готандой. Это он, а не я, чиркал спичкой и, притягивая к себе страстные взгляды девчонок, элегантно подносил к горелке огонь. Пых!..

Какого же дьявола он теперь завидует мне?

Хоть убей, не пойму.

— Эй, — окликнул я Юки. — Может, все-таки расскажешь про человека в овечьей шкуре? Где ты встречалась с ним? И откуда тебе известно, что с ним встречался я?

Она повернулась ко мне, сняла темные очки, положила на приборную панель. И слегка пожала плечами.

— Но сначала ты мне ответишь, идет?

— Идет, — согласился я.

С полминуты Юки похмыкала в унисон тягучему, как утреннее похмелье, Филу Коллинзу, потом снова стянула с панели очки и принялась теребить их за дужки.

— Помнишь, тогда на Хоккайдо ты мне сказал… Что из всех девчонок, которых ты выманил на свидание, я самая красивая?

— Помню. Говорил, — кивнул я.

— И что, это правда? Или ты просто так сказал, чтоб я перестала дуться? Только честно.

— Это правда. Я не врал, — сказал я.

— А сколько девчонок ты выманил на свидание до сих пор?

— Ну, я не считал…

— Двести?

— Да ну тебя! — засмеялся я. — Не такой уж я у женского пола популярный. Ну, то есть, популярный, но не настолько. Я, как бы тебе сказать… весьма локального применения. Узкий такой. Широких масс не охватываю… Но человек пятнадцать точно выманил.

— Так мало?

— Такая вот несчастная жизнь, — вздохнул я. — Мрачная, стылая, тесная…

— Локального применения? — уточнила Юки.

Я кивнул.

Она ненадолго задумалась — наверно, о том, как можно жить такой жизнью. Но, похоже, так ничего и не поняла. Что поделаешь. Молодо-зелено…

— Значит, пятнадцать, — сказала она.

— Ну, приблизительно, — поправился я. И еще раз прокрутил в голове тридцать четыре года своей несчастной жизни. — Примерно так. Ну, самое большее — двадцать.

— Двадцать… — повторила Юки разочарованно. — И что, из этих двадцати я самая красивая?

— Да, — ответил я.

Вы читаете Дэнс, дэнс, дэнс
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату