Он сходил на кухню и вскоре вернулся с подносом: бутылка водки, несколько банок тоника, ведерко со льдом и три разрезанных пополам лимона. И мы стали пить водку-тоник с лимоном под холодный, бесстрастный джаз Западного Побережья.

Что и говорить — жизнью в квартире Готанды и правда не пахло. То есть, ничего неприятного — просто не было запаха жизни, и все. Но лично меня отсутствие этого запаха нисколько не напрягало. Тут ведь смотря как внутри настроиться. Я, например, ощущал себя здесь очень хорошо и спокойно. Сижу себе на уютном диване и водку с тоником пью…

— Сколько у меня возможностей было! — изливал мне душу Готанда. — Если б захотел — запросто стал бы врачом. Или преподавателем вуза. В фирму крутую мог бы устроиться, не напрягаясь… А вот что получилось. Такая вот жизнь… Странно, да? Любую карту из колоды мог выбирать. Причем, отлично знал: какую ни вытяну — все будет удачно. Очень верил в себя… Но именно поэтому так ни черта и не выбрал! Понимаешь, о чем я?

— Н-не совсем… Я и карт-то в руках не держал никогда, — признался я.

Готанда посмотрел на меня, странно прищурившись, — но уже через пару секунд рассмеялся. Наверное, подумал, что я шучу.

Он налил мне и себе еще водки, выдавил по половинке лимона в каждый бокал и выбросил кожуру.

— Вот и с женитьбой все как-то само получилось, — продолжал он. — Познакомились мы на работе — в одном фильме играли. Вместе за город на съемки ездили, там же гуляли на пикниках, по хайвэю на машинах гоняли. Когда съемки закончились, встречались еще несколько раз… И постепенно все вокруг стали считать, что мы “идеальная пара”, что свадьба не за горами — будто иначе и быть не может. Так мы, в конце концов, и поженились — словно в угоду публике. Тебе, наверно, сложно такое представить, но… этот мир до ужаса тесен! Любой бред толпы, любые домыслы о тебе могут так разрастись и окрепнуть, что однажды — раз! — и все это становится твоей реальностью… Только я ведь и правда ее любил! Она — самое настоящее из всего, что мне судьба когда-либо дарила. Ужасно хотел сделать ее своей… Не вышло. И так у меня всегда. Как ни пробую выбирать себе сам — всё от меня убегает. Женщины, роли… Предлагают что-нибудь сверху или со стороны — все делаю в лучшем виде, и все довольны. А стоит самому захотеть — утекает, как между пальцев песок…

Даже не представляя, что тут можно сказать, я молчал.

— Конечно, в депрессию я не впадаю, — добавил он после паузы. — Просто люблю ее до сих пор. Так и мечтаю, уже задним числом… Бросили бы я свою кинокарьеру, она свою — зажили бы вдвоем спокойно и счастливо. Без модных апартаментов. Без “мазерати”. Ничего не надо! Мне бы только работу, самую обычную, и дом, в котором тепло. Детей завести… После работы собираться, как водится, с сослуживцами в кабачке — сакэ потянуть да на жизнь поворчать. А потом домой идти — и знать, что она меня ждет… Купить в рассрочку какой-нибудь “сивик” или “субару” и выплачивать с каждой получки лет пять. В общем, жить, как все нормальные люди… Не поверишь — именно этого я и хотел все время. Лишь бы она была рядом… Бесполезно. Ей-то хотелось совсем другого! Эта семейка ставила на нее, как на скаковую лошадь, все свои личные планы с ней связывала. Мамаша всю жизнь была у нее имиджмейкером. Скряга-папаша гонорары отгребал. Старший брат работал ее же менеджером. Младший братец — трудный подросток, в историю какую-то вляпался, от суда отмазаться деньги нужны позарез. Младшая сестра подалась в певицы, без раскрутки никак… В общем, обложили со всех сторон — не вырваться. И плюс ко всему — с малых лет забивали ей мозги всякими “семейными ценностями”. Дескать, предки в ее жизни — это всё… Так и выросла, глядя им в рот. И до сих пор в том придуманном мире живет. Замурованная в образ, который для нее сочинили. Там, внутри у нее — совсем не так, как у нас с тобой. Никакой объективной оценки реальности! Но все-таки, несмотря ни на что — очень чистая душа. И нежность там есть, и обаяние. Уж я-то знаю… А, ладно, что теперь говорить. Все равно уже не получится ни черта… Представляешь, я с ней даже трахнулся неделю назад!

— С бывшей женой?

— Ну да. Считаешь, изврат?

— Да нет… По-моему, никакого изврата.

— Сама пришла, главное. Прямо в эту квартиру. Зачем приходила — я так и не понял. Сперва позвонила — можно ли в гости прийти. Конечно, говорю, приходи. И вышло у нас с ней, как когда-то давным-давно: пили, болтали о чем-то весь вечер, и сами не заметили, как в постели оказались… Так все здорово было! Сказала, что любит меня до сих пор. Ну, я возьми да и предложи ей тогда: что, говорю, попробуем заново — может, все еще получится? А она слушает молча и улыбается… Я тогда ей про семью рассказал. Про самую обычную семью — ну, вот, как тебе только что… А она все слушала да улыбалась… Хотя чего там — ни черта она не слушала! То есть, вообще. Ни словечка. Нет у нее такой способности — слушать. Говори, не говори — все как в вату. Просто ей в тот день одиноко стало. Захотелось, чтобы кто- нибудь приласкал. И показалось, будто я и есть этот “кто-нибудь”. Может, нехорошо это говорить — но, по- моему, все именно так и было… Разные мы с ней все-таки. Для нее одиночество — это такое неприятное чувство, которое нужно с кем-нибудь поскорее развеять. Нашла с кем, развеяла — и нет одиночества. И все хорошо. Больше никаких проблем… А я так не могу.

Доиграла пластинка и стало тихо. Он снял с диска иглу и, держа звукосниматель на весу, о чем-то задумался.

— Слушай, — сказал он наконец. — А может, девочек позовем?

— Да мне все равно… Как хочешь, — ответил я.

— Ты, вообще, когда-нибудь трахал женщин за деньги? — спросил он.

— Ни разу.

— Почему?

— Да как-то… в голову не приходило, — признался я.

Готанда насупился и какое-то время молчал, обдумывая мои слова.

— В любом случае, оставайся-ка ты сегодня со мной, — предложил он. — Вызовем девчонку, которая с Кики тогда приходила. Может, она тебе что-то расскажет.

— Ну, давай, — пожал я плечами. — Только… ты же не хочешь сказать, что и это списывается на расходы?

Рассмеявшись, он подбросил в бокалы льда.

— Ты не поверишь, — сказал он. — Но списывается даже это. Там же целая система! По всем документам официальная деятельность клуба — “предоставление банкетных услуг”. Когда деньги заплатишь, расписку тебе выдадут — красивую, глянцевую, любо-дорого посмотреть. А захочешь проверить, что там за “банкеты” — проклянешь все на свете, пытаясь хоть что-нибудь раскопать. И траты на шлюх становятся нормальными представительскими расходами. Вот такое оно веселое, наше общество…

— …Развитого капитализма, — закончил я про себя.

* * *

Пока мы ждали девчонок, я вспомнил о Кики. И спросил у Готанды, видел ли он когда-нибудь ее уши.

— Уши? — Он удивленно посмотрел на меня. — Н-нет… То есть, может, и видел, не помню. А что у нее с ушами?

— Так… Ничего, — сказал я.

* * *

Две подруги прибыли за полночь. Одна из них — та, о которой так восторженно отзывался Готанда, — и оказалась бывшей напарницей Кики. Что говорить: эта девочка и в самом деле была дьявольски, безупречно красива. С женщинами этой редкой породы достаточно лишь на миг пересечься взглядами, ни слова не говоря, — и воспоминание об этом будет преследовать тебя целый месяц. “Королева-гордячка” — образ, выворачивающий наизнанку мужские сны. При этом одета совсем неброско.

Вы читаете Дэнс, дэнс, дэнс
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату