— Извини. Сегодня у меня важная встреча.

— Ну, а завтра?

— А завтра — бассейн. Я плавать учусь.

— Плавать учишься… — повторил я и улыбнулся. — А ты знаешь, что в Древнем Египте тоже учились плавать в бассейнах?

— Откуда мне знать? — сказала она. — Врешь, наверное?

— Да нет же, правда! Я сам об этом материал для статьи собирал, — настаивал я. Хотя спроси она меня: “ну, и что из этого?” — я бы не знал, что ответить.

Она посмотрела на часы и встала.

— Спасибо, — сказала она. И выскользнула в коридор так же бесшумно, как и пришла. Единственное событие этого дня. Маленькое и неприметное. Радуясь таким вот маленьким, неприметным событиям, и жили свои маленькие, неприметные жизни древние египтяне. Обучались плаванию в бассейнах, бальзамировали мумии, занимались прочими мелочами. Большое скопление таких мелочей в одном месте и называют Цивилизацией.

К одиннадцати заняться стало нечем в прямом смысле слова. Все, что можно было сделать, я сделал. Ногти постриг, ванну принял, уши почистил, новости по телевизору посмотрел. От пола отжался, ужин съел, все книги до конца дочитал. Но спать совсем не хотелось. С другой стороны, для дальнейших экспериментов с лифтом еще слишком рано. Такими вещами стоит заняться где-нибудь заполночь, когда на этажах никого из персонала не встретишь.

Я прикинул, что еще оставалось — и отправился в бар на двадцать шестом этаже. Уселся за столик — и, потягивая мартини, стал разглядывать снежную мглу за окном и думать о египтянах. Любопытно все- таки — как они жили там, в Древнем Египте? Кого обучали плаванью в своих бассейнах? Наверняка каких- нибудь членов семьи фараона, детей аристократов и прочую “золотую молодежь”. Древнеегипетские нувориши оттяпывали себе лучшие земельные участки вдоль Нила, сооружали там элитные бассейны и учили своих чад передвигаться в воде особо пижонскими способами. А обаятельные инструкторы — точные копии моего одноклассника-киноактера — плавали вокруг и приговаривали сладкими голосами: “Замечательно, мой господин, так держать! Вот только когда вы изволите плавать кролем, ваша правая рука могла бы простираться еще немного вперед…”

Я живо представил себе эту картину. Воды Нила цвета синих чернил, слепящее солнце, охранники с длинными пиками отгоняют аллигаторов и простолюдинов, шелест тростника на ветру, загорелые тела сыновей фараона… Как насчет дочерей фараона? Или девчонок они плаванью не обучали? Например, Клеопатра. Совсем еще молоденькая такая Клеопатра, вылитая Джоди Фостер. Интересно, у нее тоже съезжала бы крыша при виде инструктора, моего одноклассника? Да, наверное, и у нее съезжала бы. Все- таки в этом — его Основное Предназначение…

Вот бы сняли такое кино, подумал я. На такое кино я бы точно сходил с удовольствием.

Главный герой — инструктор по плаванию — происхождения отнюдь не плебейского. Сын царя какой-нибудь Персии или Ассирии. Но во время войны его захватывают в плен, угоняют в Египет и продают там в рабство. Однако, даже став рабом, он не теряет ни капли своего обаяния. Какие там Чарлтон Хестон или Кёрк Дуглас! Сверкая белозубой улыбкой, он элегантно мочится в тростнике. А стоит дать ему укулеле — встанет на фоне вечернего Нила и споет “Рок-э-хула Бэби” на древнеегипетском не хуже оригинала. Такие роли под силу только моему однокласснику.

И вот однажды его жизненный путь пересекается с путем фараона. Как-то утром он рубит тростник на берегу Нила, и вдруг прямо перед ним на реке опрокидывается корабль. Не колеблясь ни секунды, он бросается в воду, стремительным кролем подгребает к тонущему судну, выуживает оттуда фараонову дочку и наперегонки с аллигатором возвращается обратно на берег. Очень элегантно. Примерно как зажигал нашу газовую горелку на уроке естествознания. Фараон на все это смотрит и думает: “Ага! А не сделать ли его новым учителем плавания для наследников престола? Старого-то мы аккурат на прошлой неделе утопили в колодце за дерзкий язык!..” И вот наш герой — Наставник Бассейна Великого Фараона. Обаятельный, как и раньше — все вокруг от него без ума. С наступлением ночи придворные дамы, натеревшись благовониями, так и норовят прошмыгнуть к нему в постель. Фараоновы дети в нем просто души не чают. Сногсшибательный эпизод “Принцесса в бикини” сменяется эпохальной сценой “Мой фараон и я”. В день рождения фараона детишки исполняют для папочки композицию синхронного плавания. Фараон рыдает от счастья, ставки героя опять растут. Но герой не задирает носа, он скромный. Знай себе улыбается и элегантно мочится в тростнике. Каждую придворную даму, прошмыгнувшую к нему в постель, он ласкает не меньше часа, а кончив, никогда не забывает погладить по голове и сказать ей: “Ты — лучше всех!” Он добрый.

Интересно, кстати, а как должен выглядеть секс с древнеегипетской придворной дамой? Я попробовал это представить, но у меня ни черта не вышло. Чем больше я напрягал несчастное воображение, тем назойливее в голову лезли кадры из “Клеопатры” производства киностудии “ХХ Век — Фокс”. Той жуткой тошниловки с Элизабет Тэйлор, Ричардом Бартоном и Рексом Харрисоном. Экзотика по-голливудски: черные наложницы с ногами чуть не от шеи машут над Элизабет Тэйлор опахалами на длиннющих рукоятках. Она в умопомрачительных позах ублажает моего одноклассника. Древние египтянки в этом деле — большие искусницы.

И вот у Клеопатры — вылитой Джоди Фостер — после встречи с ним абсолютно съезжает крыша. Банально, конечно, но что поделаешь — без этого кино не получится.

Более того: у него тоже съезжает крыша от Джоди Клеопатры.

Но от Джоди Клеопатры крыша съезжает не только у него. Абиссинский принц, весь черный как сажа, уже давно ее вожделеет. При одной мысли о ней он срывается с места и отплясывает свои абиссинские танцы. Сыграть это может только Майкл Джексон и никто другой. Раздираемый страстью, он тащится в Египет через пустыню аж из самой Абиссинии. На каждом привале своего каравана отплясывает у костра “Билли Джин” с тамбурином в руках. И его черные глазищи искрятся, пропитавшись сиянием звезд. Между учителем плавания и Майклом Джексоном, конечно же, вспыхивает вечная вражда. Классический любовный треугольник.

Досочиняв до этих пор, я вдруг увидал перед собой фигуру бармена. Очень жаль, но бар закрывается, сообщил он, как бы извиняясь. Я глянул на часы: четверть первого. Кроме меня, в баре не осталось ни одного посетителя. Бармен заканчивал убирать помещение. Черт бы меня побрал, покачал я головой. Столько времени думать без остановки всякую чушь! Ни уму ни сердцу… Рехнулся я, что ли?

Расписавшись на чеке, я залпом допил мартини и поднялся с места. Вышел из бара, сунул руки в карманы и стал дожидаться лифта.

…Но суровый древнеегипетский этикет велит Джоди Клеопатре выйти замуж за своего младшего брата, продолжал думать я. Проклятый сценарий прочно засел у меня в голове. Как я ни отмахивался, подсознание выдавало новые и новые эпизоды. Младший брат — слабоумный и полная размазня. Кому бы доверить такую роль? Вуди Аллену? Ну уж нет! Этот мне всё кино превратит в дурную комедию. Начнет сыпать тоскливыми шутками при дворе да шмякать себя по голове пластмассовой колотушкой… Не пойдет.

Ладно, с братом придумаем позже. А вот фараона пускай играет Лоуренс Оливье. С его вечной мигренью и пальцами, стискивающими виски. Всех, кто ему не по нраву, фараон топит в бездонном колодце или отправляет поплавать в Ниле наперегонки с крокодилами. Интеллигентен и жесток. Вот он приказывает вырвать кому-то веки, а потом отвезти несчастного в пустыню и бросить там помирать…

Я додумал до этого места — и передо мной распахнулись двери лифта. Без единого звука. Я ступил внутрь и нажал на кнопку пятнадцатого этажа. И стал думать дальше. Мне не хотелось думать про все это. Но остановиться почему-то не получалось.

Сцена меняется: бескрайняя пустыня. В самом сердце пустыни — пещера, где обитает изгнанный фараоном прорицатель. Долгие годы хоронится он от людей там, где никто уже не обидит его. С